Гнев Кана
Шрифт:
Капитан Спок знал гораздо больше о людях вообще и об адмирале Кирке в частности, чем Саавик надеялась когда-либо узнать. Возможно он смог бы объяснить мотивы поведения Кирка. Но с того времени, как она была на корабле, у нее все не было времени спросить у него об этом.
– Процесс стыковки завершен, – сообщил компьютер.
– Приготовиться к осмотру, – сказал Спок, – открыть аэролаг.
Все стажеры с напряженным вниманием следили за раздвигающимися дверьми. Компьютер упредил свистом, что адмирал на корабле. Кирк остановился,
– Разрешите подняться на борт «Энтерпрайза».
– Разрешаю, адмирал, и добро пожаловать.
– Надеюсь, вам знакомы мои стажеры, – поинтересовался Спок. – Вас они, разумеется, должны знать.
Кирк посмотрел прямо на Саавик.
– Да, – сказал он, – мы вместе прошли сквозь жизнь и смерть.
Саавик хранила невозмутимый вид, но только приемы аутотренинга, которым ее обучил Спок, позволили ей не залиться тут же краской. Она совершенно не понимала тона Кирка, похоже он пытался сострить.
Первые десять лет своей сознательной жизни Саавик никогда не смеялась. Первые десять лет своей сознательной жизни она никогда не видела, чтобы кто-нибудь смеялся, не причиняя другому боль.
У нее не было чувства юмора.
Кирк задержал еще некоторое время на ней взгляд и, после того как она не ответила, отвернулся.
– Приветствую, мистер Скотт, – обратился он к главному инженеру. Ну, старина Скотт, как поживаешь?
– Да, адмирал. Я тут немного прихворнул, но доктор Маккой меня спас.
– Прихворнул? А что это было?
Саавик уделяла особое внимание общению между людьми. Спок говорил, что их слова не играют большого значения. Наблюдай их действия по отношению друг к другу, выражение их лиц. Придавай столько же значения тону, каким это сказано, как и самим словам.
Вслед за вопросом адмирала последовала пауза. Неспособность ответить на вопрос? Саавик сразу же отвергла это предположение. Удивление или смущение? И то и другое очень возможно. Нежелание, может быть?
Мистер Скотт быстро взглянул на доктора Маккоя, надеясь остаться незамеченным. Итак: это было нежелание. Маккой тоже посмотрел на него, добавив легкое пожатие плеч и улыбку.
– Э… увольнение на берег… адмирал, – сказал Скотт.
– А… – протянул Кирк.
Он произнес это понимающим тоном, хотя, в сущности, ответа на вопрос не последовало, а наоборот, Скотт уклонился от ответа. Саавик мысленно проанализировала ответы обоих и попыталась соотнести их друг с другом.
Мистер Скотт и доктор Маккой знают о каком-то событии в жизни мистера Скотта, о котором адмирал хочет знать, но которое мистер Скотт хотел бы скрыть от него. Доктор Маккой, судя по его молчанию, согласился утаить это; адмирал своим понимающим тоном как бы присоединился к их разговору; все же дав обоим понять, что он намеревается точно выяснить, что произошло, но в более удобное время и, может быть, в нерабочей обстановке.
Саавик почувствовала внутреннее удовлетворение результатами анатомической тренировки своего ума; оставалось только проверить их точностью.
Адмирал Кирк прошел вдоль
– А это кто? – спросил Кирк, останавливаясь перед ребенком.
Петр так прямо держался и был так серьезен, что Саавик захотелось улыбнуться. Он был очень светлый блондин, под испытующим взглядом адмирала его лицо слегка порозовело. Он был очень мил и так горд, что находится в космосе в четырнадцать лет, так горел воодушевлением, что казалось, живет в атмосфере лучащейся радости, которая распространялась и на окружающих.
Даже на Саавик.
Теперь, находясь впервые на смотре, производимом адмиралом, он отрапортовал Кирку на едином дыхании:
– Юнкер второго класса Питер Престон, помощник главного инженера, сэр.
Он отдал честь быстро и с большим усердием.
Кирк улыбнулся, принял стойку смирно и отсалютовал в том же духе.
«За то, что он смеется над Питером, – подумала Саавик, – я бы с радостью растерзала его печень».
Но после минутной вспышки гнева, благоразумие опять вернулось к ней:
«ты, конечно этого не сделаешь, потом, ты ведь даже не знаешь, где расположена у людей печень».
– Это твой первый испытательный полет?
– Да, сэр.
– Понимаю, в таком случае, мне кажется, лучше было бы начать осмотр с машинного отделения.
– Есть, сэр, я не сомневаюсь, что вы найдете все в надлежащем состоянии, – сказал Скотт.
– Увидимся на мостике, – ответил капитан.
– Отлично, мистер Спок.
Инженер Скотт направился к лифту-подъемнику вместе с Кирком. За ними следовал персонал обслуживания двигателя. Питер, одарив Саавик мимолетной улыбкой, поспешил вслед за ними. Остальные разошлись по своим рабочим местам. Спок и Саавик остались одни на мостике.
– Вы сделали кое-какие наблюдения, лейтенант Саавик? – спросил Спок.
– Адмирал оказался не совсем таким, как я его себе представляла, капитан.
– А каким вы его представляли себе?
Саавик остановилась, раздумывая над этим. Чего она ждала от Кирка?
Спок был очень высокого мнения об адмирале, и она на этом основывала все свои предположения о характере адмирала. «Я думала, он такой же, как Спок, – подумала она, – но он оказался совсем непохожим на него».
– В нем много… человеческого…
– Вы должны все время помнить об этом, раз вы служите в Звездном флоте. Вам вряд ли удастся избежать человеческого общения и влияния людей.
Терпимость необходима; к тому же это было бы логично.
– Вы мой Ментор, капитан. Ваши указания для меня бесценны. В самом деле, терпимость мне необходима.
Они шагнули в главный лифт-подъемник.
– Мостик, – сказал Спок. – Саавик, здесь нет никого, кто имел бы достаточно опыта и элементарных знаний для того, чтобы давать вам компетентные советы. Даже я только могу сказать, что вы подобны вулканийцу или ромулянину в мире людей. Вы всегда останетесь чужой для них. Вы будете иметь дело с чужестранцами, поведение которых вы не всегда будете понимать.