Гнев смертных
Шрифт:
Я подумал об Андвари и о том, как он дал мне силы победить, подстегивая меня каждой смертью, которую я причинил. В каком-то смысле Фабиан был прав: Андвари еще не закончил с нами. Но жалость? Я не был настолько глуп, чтобы поверить в это.
— Андвари не хочет нашей смерти, он хочет, чтобы нас мучили, — прорычал я.
— Андвари? — Фабиан зашипел. — Правда? Великий Андвари говорил с тобой, брат? Так как мне, он ни разу не ответил.
Брови Майлза поползли вверх. — Правда? — спросил он меня с надеждой.
— Да, — вздохнул я. — Он говорил со мной много раз.
— И? — Спросила Кларисса, снова беря меня за
— Он лжет! — Фабиан взревел, поднимая с земли бревно и швыряя его в деревья. С оглушительным треском еще одно дерево было вырвано с корнем в результате столкновения и рухнуло на лесную подстилку.
— Я не лгу, — прорычал я, напрягая мышцы.
Если Фабиан хочет драки, я с радостью устрою ему ее. У меня было слишком много энергии, которую я мог потратить, и я бы насладился тем, что вымещаю ее на нем.
— Ты сошел с ума в той пещере. Я говорил тебе не делать этого. — Фабиан снова повернулся ко мне, и его глаза резко сузились. — Мой брат вошел туда, но оттуда вышел сумасшедший.
— Ты просто завидуешь, потому что Андвари выбрал его, а не тебя, — прорычал ему Майлз, затем перевел взгляд на меня. — Я верю тебе, Эрик. Что тебе сказал Андвари?
Я покачал головой, высвобождаясь из объятий Клариссы. — Просто еще больше загадок и смеха. Он хочет подразнить нас, вот и все.
Воцарилась тишина, и Майлз погрузился в мрачную задумчивость, с полным унынием глядя на деревья. Фабиан расхаживал по лагерю, очевидно, все еще желая драки, но если бы мы пошли на это, в конце концов я бы только пожалел об этом.
Я подобрал свой клинок и направился в лес, желая поскорее убраться отсюда. Кларисса окликнула меня, но я проигнорировал ее, отойдя в тень, где и было место моей душе.
Когда я отошел достаточно далеко от остальных, используя свою возросшую скорость, чтобы убежать в сердце древнего леса, я сел под березой и взвесил клинок на ладони.
Я не был трусом, но вечность в Настронде все еще пугала меня. Меня разорвут на части чудовища, скрывающиеся в подземном мире, и будут пировать моей плотью вечно. Это было не меньше, чем я заслуживал, и смерть было бы так легко заполучить…
Я прижал острие своего оружия к груди, и на сердце у меня стало тяжело, как будто оно жаждало, чтобы лезвие положило конец его страданиям. Один глубокий удар, и все будет кончено. Либо я стану ничем, либо боги украдут мою душу, взвесят ее на своих ладонях и решат мою судьбу в загробной жизни. Учитывая то, что они предложили мне при жизни, я не сомневался, что после смерти столкнусь с гораздо худшим.
Я поднял взгляд на полог из листьев, мельком увидев звездное полотно над головой. — Я пытался исправить ваши ошибки, мама… отец. Иногда я презираю вас. Но больше всего я хочу простить вас. Чтобы унять боль в моем сердце из-за того, что вы наделали. — Усыпанное звездами небо, казалось, наблюдало за мной, затаив дыхание, и перешептываясь о том, доведу ли я себя до самоубийства.
— С меня хватит, — прошептал я. Для себя. Для Андвари. Для моей семьи. — Я больше не буду проклятием для этого мира.
Я сильно надавил на лезвие, но боли не последовало. Поэтому я взялся за рукоять обеими руками и вогнал его внутрь, хотя ребра по-прежнему не захрустели. Для большинства людей моя кожа была железной, но это не должно было остановить меня.
Хихикающий
Я стиснул зубы, ярость зародилась в моей груди и пустила глубокие корни.
— Дай мне умереть, — прорычал я.
— Смерть легка, — промурлыкал Андвари из-за деревьев. — Я увижу, как ты будешь страдать всеми способами, которые может дать этот мир. И тогда, возможно, я позволю тебе умереть и вкусить боль нижнего мира — если, конечно, ты сначала не разрушишь проклятие.
— Тогда я войду в лагерь истребителей, и вместо этого они прикончат меня.
Присутствие Андвари переместилось вокруг меня, и листья зашевелились у моих ног. Я почти почувствовал, как он опустился передо мной на колени, а затем теплая рука легла на мое колено. — Мне не нравятся истребители, Драугр. Они — творение Идун, созданное, чтобы помешать мне. Я дам тебе то, что нужно для борьбы с ними.
— Тогда я просто твоя марионетка, — сказал я, и эти слова предназначались скорее мне, чем ему. Я был заперт здесь, живя такой жизнью, пока Андвари не решит иначе. И эта правда была горькой на моем языке.
Положив лезвие на колени, я прислонил голову к дереву. — Чего ты хочешь от меня и моей семьи?
Андвари, казалось, вздохнул. Я почувствовал это по тому, как деревья склонились под порывом ветра, а листья закружились. — Пришло время вампирам прийти к власти. Скажи своим братьям и сестре, чтобы они обратили как можно больше людей. Создай армию, Эрик. Тебе предстоит испытание, с которым ты никогда раньше не сталкивался. Твоя семья может быть спасена, только если ты будешь готов встретить его.
Я почувствовал, что его присутствие ослабевает, и поддался вперед, уверенный, что он собирается уйти. — Они мне не поверят. Ты должен поговорить с ними сам.
Андвари рассмеялся. — Я обращусь к ним в песнях, стихах и сонетах. Я буду говорить с ними в лучах восходящего солнца и в тени полумесяца.
— В твоих словах нет никакого смысла, — прорычал я.
— Во всем есть смысл. Смысл в том, что я всегда здесь. Я всегда наблюдаю.
— Тогда поговори с ними! — рявкнул я.
Воздух задрожал у меня перед глазами, и всего в нескольких футах от меня забурлил небольшой ручей. Я поднялся и осторожно направился к нему. Вода успокоилась, и я уставился в нее, когда из ее небольших глубин, казалось, выплыл человек. Андвари поднялся из воды, как отражение, выходящее из полированного стекла. Он был в своем собственном обличье, точно таким, каким был в тот день, когда проклял нас. Его глаза были черными, как деготь, а кожа почти прозрачной. Его волосы представляли собой грубую копну каштановых прядей, похожих на сорняки, а его темная мантия была совершенно сухой и колыхалась вокруг него, как набегающая волна.
— Показывай дорогу, — прошептал он с жестокой улыбкой.
Поворачиваться к нему спиной казалось опасным, но я уже был в его когтях. Он мог прикончить меня так же легко, как и спасти.
Я отвел его обратно к своей семье, обнаружив, что все они собрались на поваленном бревне с угрюмыми выражениями лиц. Отступив в сторону, я позволил Андвари пройти мимо меня, а мою кожу покалывало от напряжения. Его ноги были босы и едва касались земли, когда он приближался к ним, и даже трава, казалось, поворачивалась в его сторону, восхищенная его силой.