Гнев смотрящего
Шрифт:
– Колян, шухер! Менты, Колян!
Это кричал Зародыш – стоило ему приоткрыть дверь, как в металлическую створку сразу вцепились несколько рук и широко ее распахнули, а оперативники, притаившиеся с другой стороны двери, стремглав ринулись в открывшийся проем. Рекса сзади толкнули на Зародыша, и оба повалились на пол.
Рекс хрипел:
– Шандец всем, шандец полный!
Зародыш, осознав, что происходит, принялся выворачиваться, как змея, при этом испуская надрывные вопли. Налетчики попытались его скрутить, но им мешал Рекс. Тем временем Зародышу удалось сунуть руку в карман и достать выкидной нож. В общем шуме, когда группа захвата начала выламывать двери во внутренние помещения, Рекс не услышал щелчка пружины, но внезапно ощутил тупой удар в живот, боль от которого проникла ему в самое нутро, и вслед за этим жжение в утробе. Не успел он еще понять, в чем дело, как последовал новый удар, и в утробе словно что-то порвалось. Рекс опустил глаза, заметил окровавленный нож в руке Зародыша и заорал в ужасе, пытаясь подняться, однако теперь уже Зародыш его не пускал, нанося все новые и новые удары.
– Продал нас, сука! – шипел, пуская
Наконец одному из оперативников удалось лягнуть Зародыша в голову, тот отпустил Рекса и со стоном откатился к стене, но тут же вскочил на ноги и бросился к выходу из офиса, полосуя ножом воздух перед лицами нападавших. Те невольно попятились, не решившись стрелять в упор, а Зародыш воспользовался этим и бросился прочь. Однако Чижевский, неторопливо спускавшийся по лестнице, был к этому готов: он вскинул пистолет, раздался выстрел, и фигура Зародыша на миг замерла в дверном проеме – пуля угодила ему в лицо. Ногти бандита заскребли по металлу двери то ли в предсмертной судороге, то ли в тщетной попытке удержаться на ногах, а затем Зародыш, как бы внезапно сломавшись, тяжело рухнул ничком на линолеум пола.
Тем временем под ударами кувалды трещала и сотрясалась последняя уцелевшая дверь, за которой находились две смежные комнаты – в фирме, снимавшей офис до «Стикса», одна из них служила приемной, а другая, дальняя – кабинетом директора. По приемной метался, размахивая пистолетом, один из подручных Коляна – молодой парень по кличке Гвоздь. Обычно спокойный, Гвоздь теперь был на грани истерики и визжал:
– Что делать?! Колян, что делать?! Они ща дверь выбьют!
Колян вместо ответа захлопнул дверь в кабинет и рывком придвинул к стене тяжелый стол. На верху стены находилось прикрытое решеткой вентиляционное отверстие – на него теперь и возлагал бригадир последние надежды. Затем он открыл стоявшую на полу большую спортивную сумку, достал из нее автомат «АКСУ» с укороченным стволом, присоединил к автомату полный магазин и вскочил на стол. Кроме автомата в сумке находился какой-то металлический ящик с кнопками, похожий на автомагнитолу, только значительно больше. Это был передатчик, предназначенный для подрыва заряда взрывчатки на расстоянии. Полковник Чижевский ошибался, когда считал, что радиосигнал не пройдет под землю и Коляну придется возиться с проводами. Передатчик, сконструированный и многократно проверенный умельцами из Таежного, давал сигнал достаточно мощный для того, чтобы Колян мог подорвать мину, заранее заложенную в подземном переходе. Вдобавок пацаны на всякий случай вывели антенну приемника из-под земли на воздух.
Стоя на столе, Колян просунул ствол в решетку и одним движением выдернул ее, действуя автоматом как рычагом. Протирая глаза от запорошившей их штукатурки, он услышал за своей спиной, в другой комнате, звук выстрела. Обезумевший от страха Гвоздь пытался отстреливаться и при этом что-то истерически выкрикивал. Удары в дверь на некоторое время прекратились.
– Давай, стреляй, козел, задержи их, – пробормотал Колян сквозь зубы.
Ударами приклада он принялся расширять узкое отверстие. С каждым ударом становилась все очевиднее безнадежность этого занятия. Слезы досады катились у Коляна по запорошенному побелкой лицу, но он не желал сдаваться. Тем временем кувалда вновь забухала в дверь, хотя и реже – оперативник, наносивший эти удары, прятался от пуль за стеной и размахивался, держа кувалду за конец рукоятки. Снова загремели выстрелы, но было уже поздно – покореженная дверь со стуком распахнулась, и кувалда полетела прямо к ногам Гвоздя. Тот инстинктивно отскочил в сторону, и в этот момент один из людей Чижевского – это был Фарид Усманов, – перекатившись по полу, выпустил по Гвоздю очередь из компактного, почти карманного автомата «Кипарис». Гвоздь отпрянул к стене, скорчился в три погибели и протяжно застонал. Оглушенный страшной болью, он почти не почувствовал, как его повалили на пол, как защелкнули на запястьях наручники. Как из немыслимой дали до него донесся властный голос: «Taщите его отсюда вниз, я „Скорую“ уже вызвал». Последнее, что услышал раненый, – это выстрелы, глухо прозвучавшие за дверью кабинета, которыми Колян дырявил вентиляционную трубу, пытаясь расширить отверстие в ней. Наделав в жести пробоин, он намеревался затем довершить дело ножом, хотя в глубине души и сознавал безнадежность затеи – труба явно была слишком узкой.
Сделав несколько выстрелов, он посмотрел на результат и снова поднял оружие, готовясь стрелять. Однако тут дверь задрожала под ударами кувалды, Колян вздрогнул, резко повернулся и с искаженным от бессильной ярости лицом выпустил по двери очередь из автомата. На белой плоскости двери появилось полдюжины дыр, расщепивших дерево, краска шелухой посыпалась на пол. Было слышно, как нападавшие шарахнулись от двери, а кто-то застонал и выругался.
– Что такое? – тревожно спросил у упавшего Чижевский.
– Черт, ногу зацепило, – морщась, ответил тот.
Усманов вскинул «Кипарис» и дал ответную очередь по двери.
– Не стрелять! – рявкнул полковник. – Он нам живой нужен!
Однако было уже поздно: за дверью кабинета раздался вскрик и грохот падающего тела. Колян уже повернулся было опять к вентиляционному отверстию, когда пуля, выпущенная вслепую, угодила ему в позвоночник. Он вскрикнул даже не от боли, а от мгновенно охватившего его ужаса, и тут же понял, что больше не чувствует свои ноги. Попытавшись сделать шажок, он потерял равновесие, взмахнул руками, пытаясь удержаться и при этом выронив автомат, но все же рухнул на стол, а со стола скатился на пол. От удара он на миг потерял сознание, но сразу очнулся от бешеного стука в дверь. Дверь уже ходила ходуном, надо было спешить. Колян попытался подняться, но онемевшие ноги подвернулись, и он опять упал. Скрипя зубами, Колян пополз на локтях к тому месту, где упал автомат. Добравшись до оружия, он направил ствол на огромное окно во всю стену, за которым простиралось
– Да хрен с ними! – и решительно нажал на красную кнопку.
Однако ничего не произошло. Он нажал еще и еще раз, но по-прежнему безрезультатно. Выбитая стальная дверь отлетела и ударилась о прислоненный к стене стол.
Чижевский и его ребята ворвались в комнату. И тут вдруг Чижевский услышал за спиной знакомый голос:
– Погоди-ка, Николай Валерьянович, пустите меня к нему…
Чижевский обернулся и отступил в сторону, пропуская Владислава Геннадьевича. Тот сжимал в руке вороненый «макаров». Подойдя к Коляну, балансирующему на раме разбитого окна, он тихо и жестко произнес:
– Ну что, Радченко, отпрыгался? Последняя пуля все же за мной останется. Хочу, чтоб ты, падла, знал: это тебе за мою жену и сына!
И с этими словами он дважды выстрелил Коляну в лицо.
Собравшаяся внизу на Новом Арбате толпа издала вздох ужаса, когда в проеме разбитого окна на тринадцатом этаже офисного небоскреба показался человек и, неловко взмахнув руками, перевалился через подоконник и полетел вниз темным мешком.
Глава 44. Шантаж
Черный служебный «Ауди» с тонированными стеклами несся по Бульварному кольцу, ловко лавируя в потоке машин. Водитель с удивлением поглядывал в зеркальце на своего шефа – он впервые видел Варяга курящим. Варяг замечал его взгляды и от этого злился еще больше.
Жадно затягиваясь, он бранил себя:
– Идиот, размазня! Сам создал себе проблемы!
О том, что у него прибавилось проблем, Варяг узнал от главного бухгалтера, который еще неделю назад явился к нему и сообщил, что Платонов, номинальный глава «Госснабвооружения», неожиданно затребовал документы, касающиеся хозяйственной деятельности концерна. Для Платонова, давно уже привыкшего к своей чисто «представительской» роли, такой интерес к экономическим показателям возглавляемой им структуры был совершенно необычным. Просмотрев список затребованных им документов, Варяг понял, что Платонова интересовало прежде всего движение финансов концерна за последний год, в частности доходные и расходные статьи. Лично Андрею Егоровичу эти сведения были не нужны: он имел информацию о росте доходов из данных о величине дивидендов на его собственные акции концерна, и этой информации ему вполне хватало. Дополнительные сведения генеральному директору могли потребоваться лишь в одном случае: если на него надавили какие-то посторонние люди, интересующиеся финансовым состоянием «Госснабвооружения». Представители правительства могли получить все необходимые документы официальным путем, им не нужно было для этого обращаться лично к Платонову. А кого еще могли интересовать доходы концерна? Только воров в законе, знавших о теневой торговле оружием по каналам концерна. Видимо, что-то в деятельности Варяга насторожило воров, и они решили проверить, получает ли общак от деятельности подконтрольного концерна сполна или же Варяг использует проходящие через его руки деньги, чтобы вести какую-то свою игру. Возможно, эта негласная финансовая проверка носила чисто профилактический характер. А возможно, кто-то из крупных воров стал недоволен Варягом и задумал посадить на его место своего человека. К тому же Чижевский, чьи люди постоянно вели наблюдение за высокопоставленными сотрудниками «Госснабвооружения», сообщил, что в последнее время Платонов при своих поездках по городу часто отпускает шофера и тщательно соблюдает все правила конспирации – настолько тщательно, что агенты Чижевского неоднократно теряли его след.
Отставной полковник не мог привести никаких компрометирующих Платонова конкретных фактов, однако само его поведение показалось опытному военному разведчику крайне подозрительным, о чем он не преминул доложить Игнатову. Так или иначе, Варяг быстро понял, откуда ветер дует, и вызвал Платонова к себе. Генеральный директор послушно явился к своему заместителю, и стоило Варягу хорошенько надавить на него, сразу «раскололся».
Дело обстояло даже хуже, чем предполагал Варяг: Платонова завербовали несколько месяцев назад. Когда Платонов как-то зашел в очень дорогой ночной клуб «Мечта», чтобы расслабиться и подцепить девицу, к нему за столик неожиданно подсел какой-то шустрый господин, которого генеральный директор поначалу принял за педераста. Платонов плохо ориентировался в московских криминальных кругах и, конечно, не узнал Витю Тульского – человека, выполнявшего самые тонкие и деликатные поручения воровского сходняка. Андрей Егорович собрался было кликнуть охрану, чтобы та оградила его от навязчивого извращенца, но Витя непринужденно заговорил и с первых же фраз начисто отбил у собеседника желание поднимать скандал. Платонов обнаружил, что незнакомцу известны многие пикантные детали его личной жизни, которая стала особенно бурной с тех пор, как основную часть служебных обязанностей генерального директора принял на себя Варяг.