Гнев Земли
Шрифт:
– Ну, давай, тварюга мохнатая, подгребай! Твой кореш уже отведал моего перышка, теперь и ты познакомишься! А-а-а, очко жим-жим, да?! Подходи, я глотку тебе зубами перегрызу!
Ковбой орал, переходя на визг, брань и хриплые проклятия. Он не мог видеть себя со стороны, поэтому не знал, что совсем не походил в данный момент на представителя рода homosapiens<!--[if !supportFootnotes]-->[2]<!--[endif]-->. Маянов представлял собой отнюдь не венец эволюции, не высшее существо планеты, и отнюдь
Маянов изодранный, исцарапанный, выпачканный в грязи и опавшей листве, забрызганный кровью, стоял на четвереньках с перекошенным лицом. Зубы его непроизвольно оскалились, глаза налитые кровью едва не выпрыгивали из орбит, вены на шее и висках вздулись.
Он орал что-то уже не членораздельное, на губах выступила кровавая пена. Неожиданно преследовавший человека хищник мигнул своими застывшими желтыми глазами и бесшумно растворился в туманной предрассветной мгле. Лишь качающиеся лапы желтеющего папоротника напоминали о его недавнем присутствии.
Закрытая территория НИИ атомной промышленности, 5:23.
Гусев и Лостопадов упали рядом в одну лужу, очнулись они тоже почти в одно мгновение. Кругом была ночь, свет исчез, земля не тряслась, хищников-убийц не наблюдалось, моросил противный холодный дождь. О недавней катастрофе ничего не напоминало.
– Чего это было? – кряхтя, спросил Гусев, высвобождаясь из плена грязи.
– Не знаю, но шарахнуло лучше всякой бомбы, - отозвался Лостопадов, - Я думаю, эквивалент тротила составил около тонны.
– Опять умничаешь? – набросился на говорившего Гусев. Он как раз выливал из сапога воду и замахнулся им.
– Тогда не спрашивай, - огрызнулся Лостопадов, пытаясь отжать полевую кепку.
– Слушай, а почему эти волки или как их там ушли, ведь они хотели нас сожрать.
Лостопадов размазал по лицу грязь и быстро выдвинул версию:
– Они сожрали «летёху», сержанта, «водилу» и «связюка»<!--[if !supportFootnotes]-->[3]<!--[endif]--> – четыре человека вполне достаточно для двух зверей.
– Тогда почему они сразу не ушли? Нет, эти волки, или как их там, непременно хотели и нас прикончить.
– Жалеешь, что не попал к ним в желудки? – усмехнулся Лостопадов, - Сейчас бы уже твои останки переваривались в тонком кишечнике этих волков.
– Заткнись, ни слова о жратве, - замахнулся вторым сапогом Гусев, - Почти сутки без нормальной хавки тут торчим.
Лостопадов продолжал размазывать грязь по шее и настороженно оглядываться.
– Эти твари ушли из-за опасности.
– Чего бы им испугаться?
Лостопадов важно поднял руку вверх.
– Взрыва, мальчик мой, взрыва.
Гусев выжимал китель под проливным дождем и ударил мокрой рваниной по голове сослуживца дважды.
– Если
Лостопадов встал на ноги и издевательски улыбнулся:
– Ты злишься на меня, потому что не можешь опровергнуть моих доводов.
– Пошел ты со своими доводами в … на самое дно! – рявкнул Гусев и брезгливо напятил китель, который после отжима стал еще мокрее, чем прежде, - Если волков, или как их там, испугал взрыв, то почуем они не вернулись сразу после него?
Вопрос явно озадачил Лостопадова, но не в его привычке было пасовать в спорах:
– Почему? – переспросил он, чтобы выиграть немного времени на раздумье, - Да потому, что взрыв имел последствия!
– Какие еще последствия?
Лостопадов истину открыл случайно, бросив взгляд на разворошенный могильник.
– Взрыв уничтожил захоронения…
– И что?
– Вся гадость, что копилась десятилетиями в бочках и контейнерах, теперь на поверхности…
Глаза Гусева полезли из орбит.
– Ведь это же десятки тысяч рентген в час, десятки Хиросим!
Лостопадов кивнул головой назад:
– И все это рядом с нами…
– Тогда какого х… мы тут расселись?!
Оба обменялись испуганно-красноречивыми взглядами и, подскочив, помчались прочь по грязи и лужам гораздо быстрее олимпийских чемпионов-спринтеров.
Ворошиловка, 5:47.
Они появились спустя пятьдесят минут после уничтожения деревни, взяв развалины в кольцо. Уже почти светало, осенняя дождливая ночь близилась к завершению, готовясь уступить место туманному утру. Хищники прятались в ближайших лесах, оврагах, ложбинах, медленно сжимая кольцо.
Цепочка желтых глаз подбиралась все ближе. Кучи разрушенных построек выглядели совершенно уныло и обезлюденно, казалось, ничего живого в них нет и быть не может, но хищники все равно медлили и настороженно осторожничали. Лишь надвигающийся рассвет поторапливал их.
– Как фашисты, мать их в душу, - тихо выругался дед Матвей, - Тихо идут, медленно, но верно и наверняка.
– Все по законам войны, - сказал Гончаленков, - Сначала разнесли населенный пункт, а теперь прочесывают, не остался ли кто в живых.
– Да кто же они? – спросил Катасонов, было видно, что его трясло от страха.
– Кто бы они ни были, - отвечал участковый, - Они идут по наши души, точнее, за нашими жизнями.
Кроме Гончаленкова, деда Матвея и ветеринара, после недавней катастрофы уцелели еще пятеро: Калинкин, сторож Петро, супруги Коняевы и заведующая клубом, причем последние трое находились в состоянии алкогольного опьянения, толком ещё не осознавая происходящего. Больше никого живым обнаружить за сорок минут поисков не удалось.