Гнев

Аникин Сергей

– Так вы его подозреваете, что он ее похитил?

– Нет, я его не в чем не подозреваю. Ответил Владимир повышая тон –я хочу с ним поговорить при встрече.

– Вы можете подъехать в любое время, даже сейчас.

– Хорошо я буду через час.

– Но, имейте ввиду, что на разговоре буду присутствовать и я.

– Как вам будет угодно.

На том конце провода повесили трубку. Владимир отключился и при выходе из кабинета обратился к Андрею.

– Будь на связи, я позвоню.

– Конечно начальник. Закуривая сигарету сообщил Андрей.

Владимир вышел на улицу. Погода на улице испортилась шел дождь. Он подошел к машине сел за руль и тронулся. На первом перекрестке свернул направо, и поехал прямо. Включил щетки. Щетки начали сметать дождевые капли которые падали на лобовое стекло. Он проехал еще сто метров и свернул налево. Потом сбавил скорость и изъяв из кармана сигареты закурил, а пачку бросил на приборную панель.

И еще примерно час он ехал, и только тогда подъехал к месту назначения. Он вышел из автомобиля, затем закрыл его и отправился в сторону подъезда. Спустя пять минут он уже сидел за столом на небольшой кухне. На против него сидел Николай Лавров. Он был как ходячий скелет, скулы на его лице выпирали. Из-под черной майки торчали ребра. Черные джинсовые бриджи были почти по щиколотку. На голове торчал ирокез, а в левом ухе над ямочкой сережка. Его мать сидела рядом за столом она была в сиреневом домашнем халате, ее волосы были заколоты заколкой, а сзади висел конский хвост.

– Расскажи мне как ты провел вечер с Марией в день ее исчезновения?

– Ну, мы встретились после уроков. Начал вяло отвечать Коля.

– Где встретились? Тут же его прервав спросил Владимир.

– Около школы, пошли на музыку. Продолжал Вяло Коля.

– Вы на чем-то играете? Осведомился Владимир.

– Да, мой сын учится в музыкальной школе. Встряла мать.

– Я сейчас разговариваю с вашим сыном, а не с вами. Осек ее детектив.

– Она пошла с вами? Продолжал он.

– Да, она играет в моей рок-группе на бас-гитаре. Заявил Владимир.

– Что, было потом?

– Ну потом мы, отыграв час, решили отдохнуть в холле. Продолжил Коля –и после ей позвонила эта Майорская, которая меня бесит.

– Сына не нужно так бурно реагировать. Опять вмешалась мать.

– Ничего страшного, пусть говорит так как ему хочется. Заметил детектив. –Кто такая Майорская?

– Настя учиться в соседним классе, они с ней были не разлей вода.

– Ясно, а что было затем?

– А, после она ушла, и больше я ее не видел.

– Вы созванивались позже?

– Нет.

– А, куда они с Настей любили ходить?

– В старый Георг, это ночной клуб для общества.

– Спасибо, что уделили мне время. Ответил детектив –я, пожалуй, пойду.

Спустя десять минут Владимир Климачев уже крутил баранку своего «Фольксвагена гольфа». И решил позвонить. В трубке прозвучал знакомый голос.

– Андрюх пробей мне адресок Анастасии Владимировны Майорской.

– Уже пробиваю. Ответил он.

Владимир слышал в динамике как его пальцы стучат по клавиатуре. Ожидание Владимира прервалось примерно через тридцать секунд, и Андрей сообщил ему адрес.

– Твою мать. Выругался Владимир. –Ехать на другой конец города.

– Я могу съездить. Ответил Андрей.

– Ты, сиди в офисе, и не дергайся.

Потом в трубке раздались короткие губки, и Владимир повесил ее. Он переключил скорость и вдавил педаль газа в пол.

Глава 3

Сахаров Антон Анатольевич стоял в ванной перед овальным зеркалом во весь рост. Вся левая половина его лица была покрытая белыми шрамами от ожогов. Она напоминало лоскутное одеяло. Левый глаз видел, но слегка был заплывшим. Он больше напоминал отверстие для монет в копилке. От правого уха остался только краешек, брови отсутствовали, ресницы были спалены и напоминали мелкие узелки ниток. В ванне бурлила горячая вода, пар царил во всю, зеркало запотело. Он провел своей мощной рукой по нему, и оно снова стало чистым как раса на деревьях. На правой плече были несколько шрамов от осколочных порезов. На левом локте до кисти на тыльной стороне был вытатуирован кинжал. И еще виднелся шрам, опоясывающий его живот бледная полоска в палец толщиной на загорелой кожи. Шрам спускался к правому бедру. Немного погодя он вышел из ванной и зашел в зал. Он вытерся махровым полотенцем и погрузился в воспоминания ранние еще с детства. Он рос очень трудным ребенком. Еще со школьной скамьи он показал свой агрессивный характер. Как-то в школе в столовой его подкололи старшеклассники. Речь пошла о еде он пил чай и ел третью булочку с маком.

– Слышь Антон ты разожрался, тебя расперло как барабан, еще одна булочка и ты лопнешь.

После этих слов все хором засмеялись, а Антон отложил недоеденную булочку в сторону. Кинул свой темно-стальной взгляд на этого остряка. Гримаса его лица выражала ненависть, щеки надулись, глаза пылали гневом. Одним словом, его лицо напоминало лицо злого бульдога. И вдруг он на него накинулся, повалил его на пол и начал кулаком его бить по лицу, удары были мощными

– Я убью тебя дистрофик хренов! Завизжал он.

Обрабатывая его лицо кулаками. Кровь струей брызнула с его носа. Затем Антон схватил стакан плеснул в него теплого чая, и ударил стаканом по лбу. Двое мужчин подбежали к ним и начали их растаскивать.

Этому делу придали огромную

огласку. Родители пострадавшего мальчика подали заявление в прокуратуру. Его отец Анатолий Семенович, заплатил им денег, чтобы они забрали заявление. И отстегнуть им на лапу пришлось кругленькую сумму. Его агрессия происходила из-за того, что отец частенько напивался и за плохие оценки в школе бил мальчика ладонями, а иногда и кулаками по лицу. После этого случая Антон был наказан и избит ремнем. Он вспоминал самые красочные детали как отец загнал его в угол как ягненка и начал бить, размахивая ремнем. Затем у него лицо было на столько жалким, что и врагу не пожелаешь. После одиннадцатого класса Антон поступил в медицинский институт. Его мечтой в будущем было стать хирургом, но его планам не суждено было сбыться. Проучившись на дневном отделении два года, у него возник очень серьезный конфликт, он сцепился со студентом, но студент оказался здоровей его и навалял ему тумаков. Тогда Антон схватил с учительского стола вазу и ударил ей ему по голове. Студент упал в обморок, а ваза треснула, но не разбилась. Затем вызвали его родителей и в этот раз его отцу, чтобы отмахаться, нужно было отдать свой автомобиль. Что он и сделал, чтобы Антона не посадили. Вдобавок его после этого случая отчислили. Он тут же пошел в армию, и попал в горячие точки. Отец ему писал, что как только он отслужил год, то его мать немного погрыз рак, а потом вошел во вкус, и она решила рак пиршества, взяв у отца пистолет «Макарова» воткнув дуло в рот и нажала на курок. Его отец после этого запил, потерял работу и лишь перебивался мелкими заработками. Как только Антон узнал об этой печальной новости, он подписал контракт на пять лет, но увы в одном бою он налетел на мину и подорвался. Его доставили в госпиталь. Там он пролежал в коме полгода, а затем пришел в себя. Его голова, лежавшая в постели на подушке, была приподнята. Волосы и правое ухо у него сгорели. Невидящие глаза закрывали компрессы, десна были сплошь покрыты волдырями. Он пролежал в больнице еще год. За этот год отец к нему не приходил. Как только его выписали, его отец умер от цирроза печени. Антон горевал, но не долго. Он пошевелил мозгами, и решил продать квартиру родителей находившеюся в центре Москвы. И как только он ее удачно продал он вложил деньги и открыл на окраине Москвы две стоматологические клиники. В каждой клиники было пять зубных кабинетов, и первое время ему пришлось там присутствовать как директору, а как только миновало около пяти лет, он поставил управляющего и стал там появляться очень редко.

После этого воспоминания как рукой сняло. Время близилось к вечеру. Он собирался в ночной клуб «Старый Георг». В этом ночном клубе он с тремя друзьями любили поиграть в покер на деньги, а еще он любил подыскать там жертву для своих забав, а затем убить ее и скрыть следы преступления. Он открыл шкаф из красного дерева. Внутри шкафа все было аккуратно: отутюженные брюки висели стрелка к стрелке, ниже полочкой на вешалках висели рубахи. Они были клетчатыми, синими, серебристыми и черными. Ниже были свитера. Справа на лямке висели кожаные ремни, а слева несколько разноцветных галстуков. Он одел черные брюки. Сверху серебристую рубаху. Затем вышел в длинный коридор. Щелкнул выключатель. Под потолком вспыхнула лампочка. В коридоре на стенах висели темно-зеленые обои. На дубовой подставке в два ряда стояли кожаные туфли, мокасины, несколько пар зимней обуви. На оленьих рогах висели три пуховика, кашемировое, черное пальто, зимняя, коричневая дубленка, и черный кожаный плащ. Антон зашел в туалет и взял в руки дезодорант «Олд Спайс» обдал себя им. Затем вышел в коридор накинул на себя плащ и вышел за дверь. Он прошел прямо, спустившись по витой вырезанной из бука лестнице вниз на первый этаж. На первом этаже справа от него располагалась огромная кухня. С множеством вырезанных из березы шкафчиков, плита «Гефест» занимала правый угол, а левый занимал холодильник «Норд». Он прошел к выходу. Весь огромный зал был оббит деревянной сосновый вагонкой, бледный свет поступал в дом через огромное вырезанное из красного дерева и покрытое лаком прямоугольное окно. Он прошел мимо окна, обулся в зачищенные до блеска кожаные с заостренными носами туфли, и вышел, захлопнув дверь. На улице был штиль, он прошел по серой невзрачной плитке к металлическим воротам, открыл их, а затем сел за свой черный БМВ х6 и выехал. А после остановился и закрыв ворота поехал в клуб. Езда заняла у него примерно час. В это время он сидел молча не слушал радио или музыку. Как только он подъехал он заехал на стоянку и выйдя отправился в клуб. Внутри клуба было все как везде: танцевальная площадка, в правом углу бар, за барной стойкой молодой бармен в пиджаке с галстуком. Он протирал фужеры. На против бара около танцевального пола был шест, на нем извивалась рыжеволосая голая девица. Несколько ликующих мужчин засовывали ей деньги в трусики. Антон прошел прямо свернул направо около бара и дернув на себя ручку очутился в небольшой комнате. Эта комната было освещена огромной висевшей под потолком люстрой.