Гневное небо Тавриды
Шрифт:
Москаленко продолжал драться один. "Чайка" значительно уступала "мессеру" в скорости, зато была намного изворотливей. Москаленко ускользал из-под атак, заходившие с разных сторон фашисты рисковали всадить очередь друг в друга. Озлившись, один потерял терпение и тут же попал в прицел Георгия, задымил...
Кириченко, терзаясь тем, что пришлось бросить в бою командира, шел на "юнкерсы" прямо в лоб. Один маленький самолет - на целую мощную армаду. Шел бесстрашно, готовый тараном искупить свою "вину" перед другом. И ведущий фашист отвернул. Четкий, как на параде, строй стал расползаться,
У Гуриненко получилось и еще проще. Оказавшись намного выше "юнкерсов", он спикировал на ведущего и сразу поджег его. Остальные, ничего не поняв, кинулись врассыпную...
Появилось звено Спирова. Николай понял по времени, что друзья связаны боем, не могут выйти из него. Он моментально отогнал "мессеров" и сбил один из удиравших бомбардировщиков...
Всего за этот день черноморскими истребителями было сбито семнадцать самолетов противника. Своих потеряно шесть. На долю шестерки тендровцев пришлось четыре сбитых. Потерь "чайки" не понесли.
Во второй половине октября летчики с косы Тендра штурмовали тылы врага. Уничтожили не один десяток автомашин, много гитлеровцев, направлявшихся к линии фронта. Передали немало ценных разведданных о передвижениях войск противника.
Оставлен был этот памятный кусочек советской земли шестеркой храбрых, когда враг завязал бои на подступах к Севастополю. С 30 октября для группы самолетов И-153 и И-15 посадочной площадкой стало Куликово поле, непосредственно вблизи города.
Севастополь отсюда - как на ладони. Сама площадка тоже как ладони - у немцев, с окружающих город высот.
Гитлеровцы бомбили поле, обстреливали из дальнобойных орудий. Летчики учились взлетать и садиться под разрывами. Из города прибыли комсомольцы, добровольно работали под огнем, оборудовали укрытия для машин и личного состава...
Георгий давно научился видеть землю. Именно так- как ящик с песком в тактическом классе. В Севастополе это понадобилось, как нигде.
Защитникам города особенно досаждала вражеская батарея, бившая из района Мекензиевых гор. Разведать ее позицию было поручено Москаленко. Георгию и его ведомому Михаилу Петрову понадобилось на это два вылета. В первом пришлось отбиваться от истребителей противника, во втором, длившемся менее часа, батарея была обнаружена по вспышкам выстрелов.
Командир полка полковник Юмашев, поблагодарив Москаленко, решил:
– Вам, старший лейтенант, и докончить дело. Поведете на цель группу штурмовиков с Херсонесского маяка.
Штурмовики шли под командованием Героя Советского Союза капитана Алексея Губрия. Москаленко с Петровым встретили их в воздухе, заняли место лидеров. На цель зашли с моря. Георгий подал сигнал Губрию, сам с Петровым отошел в сторону. "Илы" горкой устремились ввысь, скрылись под кромкой низкой облачности. Вынырнув над батареей, обрушили на нее бомбы. Еще заход. Снизу ударили "эрликоны", штурмовики
За успешное выполнение важного боевого задания штурмовиков наградили орденами, Москаленко объявили благодарность.
Через несколько дней приказали обнаружить артиллерийскую позицию, с которой обстреливалась наша знаменитая 35-я береговая батарея. Орудия были найдены с первого вылета. Уничтожить решили огнем той же 35-й батареи. Корректировать его с воздуха поручили Москаленко. Полковник Юмашев направил его на инструктаж к артиллеристам.
Георгий блестяще справился и с этой, новой для него, задачей. Вражеская батарея была уничтожена с минимальным расходом боеприпасов.
7 ноября эскадрилья майора Чеснокова получила задание нанести бомбоштурмовой удар. по аэродрому Сарабуз, где, по донесению партизан, сосредоточилось большое количество бомбардировщиков и транспортных самолетов врага. На подходе к цели группу встретили "мессершмитты", затем ожесточенный зенитный огонь. Не нарушая боевого порядка, а наоборот, уплотнив строй, эскадрилья со снижением устремилась к стоянкам вражеских самолетов. По ней било все, что могло стрелять. Но бомбы были сброшены прицельно. Над аэродромом взвилось пламя - взрывались бензозаправщики, баки самолетов, склады бомб...
Повторный заход завершил дело. На земле было уничтожено более десятка вражеских машин - подарок эскадрильи годовщине Великого Октября.
8 этом бою погиб верный друг Георгия бесстрашный летчик Григорий Гуриненко. Вся эскадрилья поклялась отомстить за него...
Героический Севастополь отражал второй штурм врага. Ожесточеннейшие бои начались два дня назад. Утром 19 декабря погода выдалась нелетная: низкая облачность, морось, температура около нуля. Летчики собрались в эскадрильской землянке, читали газеты, писали письма, делились новостями о ходе боев. На вылет не питали никакой надежды: обледенения для самолета страшнее любого огня...
Майора Чеснокова вызвал к телефону командующий ВВС флота генерал Остряков.
– Здравствуйте, Ион Гурьевич!
Комэск невольно принял стойку смирно: по имени-отчеству командующий обращался к подчиненным нечасто, и это почти всегда было связано с чем-нибудь необычным.
С десяток секунд в трубке слышался только шорох. Затем:
– Что такое обледенение, знаем не только мы с вами. Знает и командарм. Но... два танка зашли в тыл морской пехоте. Орудий у нее нет. Под угрозой опорный пункт в районе Верхний Чоргунь. Если высоту не удержат, то возвращать ее после придется большой кровью. Очень большой, сказал командарм!
– Понятно, - хрипловато ответил комэск.
– Вызовите добровольцев, Ион Гурьевич.
– Бесполезно, товарищ генерал. Все ребята...
– Ну да, знаю, знаю. Тогда возьмите карту. На восточном склоне высоты...
Комэск обвел кружком небольшой участок на крупномасштабной карте, сказал в трубку: "Есть", рассеянно оглядел всех, вышел. Спустя минуту на поле затрещал мотор.
– Пошел сам на разведку погоды, - вполголоса пояснил кто-то.
– Продержится минут пять...