Гневное небо Тавриды
Шрифт:
Воздушной разведкой был обнаружен караван, состоящий из двенадцати судов. Пятерка пикировщиков, вылетевшая на удар по тревоге, нашла в указанном районе дюжину незнакомых по силуэту судов, идущих в двухкильватерной колонне.
— Зайдем под углом тридцать — сорок градусов, — предложил Корзунов. — В какую-нибудь да попадем. Будто не знал своего штурмана.
— Зачем торопиться, командир? Сейчас разберемся. И с целью, и с ветерком, чтобы точненько снос рассчитать. Может, сбросим одну для пристрелки?
Сбросили сотку. И тут с посудин открылся бешеный
— Педант чокнутый… — выругал друга Корзунов, закладывая противозенитный маневр.
Но тут же услышал восторженный крик стрелка-радиста:
— Попала! Тонет!
Филатов, однако, молчал. Потом не то удивленно, не то смущенно:
— Да нет, в том-то и дело… Даже и крена не видно… И тут началось самое поразительное. Все суда с проворностью юрких букашек рассредоточились, повиляли и вдруг стали в правильный круг. Огонь с них достиг такой силы, словно это были хорошо вооруженные военные корабли.
— Ложимся на боевой! — безоговорочно приказал Корзунов.
Филатов сбросил серию. Одна из бомб опять угодила прямо в судно. И опять тот же результат…
Так состоялось первое знакомство пикировщиков с этой новинкой немецкой морской техники. Вскоре в полку были получены данные о БДБ — быстроходных десантных баржах. Их необычайная живучесть объяснялась наличием в корпусе множества отсеков, разделенных водонепроницаемыми переборками. Три сильных двигателя обеспечивали отличную маневренность: БДБ успевала отвильнуть с курса за время падения бомбы с небольшой высоты, то есть за шесть-семь секунд. Вооружение — четыре автоматические пушки «эрликон».
Необходимо было разработать соответствующую тактику. Корзунов, Кондрашин, Филатов принялись за дело с охотничьим азартом. Все жизненно важные механизмы и емкости с горючим у БДБ располагались в кормовой части. Но длина баржи сорок семь метров, ширина — восемь. Вот тут и выбирай, куда попасть…
Выбрали. Подобрали соответствующие бомбы, разработали метод ведения прицельного огня, тактику групповых ударов. Сорок три БДБ, потопленные эскадрильей со времени появления этих посудин на Черном море и до окончания боев за Крым, — лучшее свидетельство того, что для подлинных мастеров воздушных атак неуязвимых целей не существует.
24 июля 1943 года майору Корзунову присваивается звание Героя Советского Союза. В августе его назначают командиром 40-го бомбардировочного авиаполка. Капитан Филатов становится соответственно штурманом полка. А эскадрилью имени Героя Советского Союза Александра Цурцумии принимает капитан Кондрашин.
Осенью все трое друзей награждаются за отвагу и мастерство, проявленные в боях за освобождение Тамани. Корзунов и Кондрашин — орденом Красного Знамени, Филатов — Отечественной войны I степени.
На новой должности Корзунов продолжал лично водить группы пикирующих бомбардировщиков на корабли противника в море и в базах. Мастер снайперских бомбоударов Филатов был примером для всех штурманов полка, неустанно совершенствовал их боевую выучку.
В феврале 1944 года Ивану Корзунову
Флагманский экипаж по-прежнему водил группы пикировщиков на удары, собственным примером вдохновляя молодых воздушных бойцов.
Шло победное наступление на фронтах. Войска 4-го Украинского освободили большую часть Крыма, подошли к Севастополю. Каждый летчик, штурман, воздушный стрелок дивизии стремился внести свой достойный вклад в дело победы, у каждого были личные счеты с ненавистным врагом.
Корзунов и Филатов вспоминали погибшего в январе Андрея Кондрашина, первого командира их родной эскадрильи Александра Пеховича Цурцумию…
Счет за гибель друзей был предъявлен такой: всякий фашистский корабль, вышедший из крымского порта, должен погибнуть в пути!
Молодые летчики равнялись на ветеранов. В каждом полку появилось по нескольку экипажей, для которых не существовало слишком мелких или слишком подвижных целей. Их девизом было уметь уничтожить любой объект. Застрельщиками и в этом деле оставались старые, прославленные экипажи эскадрильи имени Цурцумии. Они были боевым ядром дивизии, ее гордостью, ее совестью. Летали без устали, разили врага беспощадно и метко. Летчики Александр Гнедой, Сергей Тарарин, Анатолий Бриллиантов, Казимир Казаковский, Михаил Плохой, штурманы Александр Борисов, Виктор Гриша… Эти имена были известны не только каждому бойцу дивизии, но и всем авиаторам Черноморского флота.
Когда наши войска прижали немцев к Южному Бугу у города Николаева, пикировщикам было приказано разбить мост — единственный возможный путь их отхода.
Мосты для бомбардировщиков — одна из труднейших целей. По обычным нормативам на такой объект требуется посылать около тридцати самолетов. Сильное противодействие зенитных средств соответственно увеличивает эту норму.
Замкомэск капитан Гнедой и его штурман лейтенант Гриша (кстати, только что вернувшиеся из полета в море, где потопили транспорт) решили, что хватит одной шестерки. Той же, с которой летали на конвой. Тем более, что враг ждет не менее тридцати самолетов — немцы порядок любят.
Обманным маневром вышли к мосту, спикировали с тысячи двухсот метров, бомбы сбросили с минимальной высоты. В мост попали из них три, две фермы были разрушены. Больше ничего и не требовалось. "Скромность украшает героя", — говорил в таких случаях Корзунов. В эти напряженнейшие дни комдив и его неизменный штурман использовали каждую возможность, чтобы лично возглавить группу пикировщиков, направляемую на ответственный массированный удар.
За успешное руководство боевыми действиями дивизии в операции по освобождению Крыма и проявленную при этом личную отвагу Иван Егорович Корзунов был награжден орденами Нахимова I степени и Отечественной войны I степени. Штурман дивизии Иван Иванович Филатов — орденом Нахимова II степени.