Гнезда Химер. Хроники Хугайды

Фрай Макс

– Пошли, – вздохнул я.

Мне не хотелось покидать это место. Я здорово подозревал, что мое счастливое настроение останется лежать на берегу, на том самом месте, где я спал, как остаются отпечатки наших следов на мокром песке: с собой не заберешь, как ни крути…

– Знаешь, а мне было очень хорошо здесь, – робко сообщил я своему проводнику. Мне очень хотелось поговорить с ним о вчерашнем вечере: раз уж не удалось сохранить это блаженное состояние, так хоть потрепаться – все лучше, чем ничего! Благо шли мы не так быстро, как раньше, и у меня вполне хватало дыхания, чтобы вести беседу. Его молчание показалось мне вполне благожелательным, так что я осмелел и продолжил: – До сих пор все эти разговоры

о том, что ваш мир – самое распрекрасное место во Вселенной, казались мне некоторым преувеличением… Но ночью, когда я купался в море, я начал полагать, что так оно и есть.

– Ага, – насмешливо согласился Вурундшундба, – конечно, тебе начало здесь нравиться. Все очень просто: вчера ты целый день талдычил одно из самых могущественных древних заклинаний, я чуть не рехнулся, тебя слушая! Не похоже, чтобы ты уже вернул себе свое драгоценное могущество, но жить тебе сразу стало полегче… Знаешь хоть, почему ты так страстно хочешь вернуться домой?

– Ничего себе! – я чуть не захлебнулся от избытка аргументов. Но сформулировать их было довольно трудно. – Я, я… черт! Там я – на своем месте, – наконец объяснил я. – И потом, там осталось очень много людей, которых я люблю…

– Вот-вот-вот, это уже теплее, – обрадовался он. – Только дело не в том, что ты их любишь. Это не самое главное. Гораздо важнее, что они тебя любят. А здесь, в мире Хомана, никому нет до тебя дела – разве не так?

– Ну почему, – растерянно сказал я, – бедняга Таонкрахт наверное ужасно расстроился, когда обнаружил, что я сделал ноги… И Мэсэн не очень-то хотел меня отпускать. И… – тут я запнулся, поскольку вдруг вспомнил, что настоящий джентльмен не должен предавать гласности имя своей дамы. Альвианта имела полное право рассчитывать на мою деликатность!

– Чего язык прикусил? – усмехнулся Вурундшундба. – Хочешь сказать, что еще нашлась какая-нибудь девчонка, которая без ума от твоих глаз? Тоже мне, тайна! Но все это не в счет. Никому из этих людей нет дела до тебя. Просто им было лестно находиться в обществе демона, за которого они тебя принимали, вот и все. Наверняка все они строили на твой счет какие-нибудь корыстные планы. И ты это сам прекрасно понимаешь. Поэтому так тоскуешь о месте, которое называешь домом. Твой дом там, где тебя любят. Ты очень просто устроен.

– Как все люди, наверное, – растерянно согласился я.

– Это верно, – насмешливо подтвердил он. – Как все люди. Проблема в том, что ты не можешь позволить себе роскошь быть как все люди.

– Почему только я? На самом деле никто не может позволить себе роскошь быть как все люди, – вздохнул я. – Тем не менее, позволяют – только этим и занимаются с утра до ночи…

– Ну-ну-ну, эк ты расфилософствовался, – неожиданно добродушно откликнулся Вурундшундба. И тут же ворчливо добавил: – Все хорошо в свое время! Ты лучше давай, шевели ногами, а то плетемся мы с тобой, как на свои похороны.

Это было, мягко говоря, некоторым преувеличением, но я послушно прибавил шагу. Примерно через час мое усердие было вознаграждено: нашим взорам открылась вполне живописная бухта, на зеленых волнах которой жизнерадостно подпрыгивало симпатичное парусное суденышко, смутно похожее на знакомые мне картинки в энциклопедиях для детей: не то приблизительная копия скандинавского драккара, не то поморская лодья. С ярко-алого паруса на меня неодобрительно взирал канареечно-желтый лик неумело, но старательно нарисованного солнышка. У небесного светила имелись суровые раскосые глаза, малиновый румянец во всю щеку, нос-кнопка и лягушачий рот, оскалившийся в глупой, но недоброй улыбке. Я понял, что мы пришли: корабль со столь недвусмысленно разукрашенным парусом просто не мог принадлежать нормальным законопослушным гражданам – только пиратам!

– Не нравится? – Вурундшундба словно прочитал мои

мысли. – Ничего, это еще цветочки. Посмотри на небо.

Я послушно уставился на небо и чуть не рехнулся: из-за горизонта поспешно выползало не одно из симпатичных местных солнышек, к которым я уже успел привыкнуть, а точная копия рисунка на парусе: такая же круглая желтая рожа с алым румянцем и нехорошей ухмылкой.

– Что это? – отчаянно заикаясь спросил я.

– Лабысло[ 15 ], – усмехнулся Вурундшундба. – Страмослябы почему-то считают, что именно так и должно выглядеть солнце. А мы не поленились состряпать для них эту иллюзию. Каждое утро сие чудище вылезает из-за моря, а каждый вечер прячется в болото за Страмодубами, вон в той стороне, – он махнул рукой, указывая куда-то вглубь материка. Неплохая шутка! Нас она забавляет, а этих олухов делает счастливыми. Иногда в их края забредают заплутавшие путники из земли Нао – могу тебя заверить, на них это зрелище действует еще похлеще, чем на тебя!

Лабысло – в переводе с языка страмослябов – солнце. Впрочем, этим словом они называют только иллюзорное солнце, которое создали для них Вурундшундба, а настоящие небесные светила презирают настолько, что вобще никак не называют.

– Что же за люди эти Страмослябы, если они греются в лучах такого солнца? – жалобно спросил я.

– Забавные люди, в этом ты сам убедишься. Сейчас я познакомлю тебя с капитаном… Ага, а он уже к нам идет. Легок на помине!

К нам действительно приближался высокий коренастый дядя, лохматый и бородатый, как старый хиппи, да и одет он был соответственно: в видавшую виды просторную черную рубаху до колен и такие же просторные полосатые штаны. Его обувь и вовсе сбила меня с толку: кажется, это были самые обыкновенные плетеные лапти – если честно, до сих пор я видел лапти только на картинках, и не очень верил, что такие штуки могут носить настоящие живые люди.

– Етидрєный хряп[ 16 ]! – жизнерадостно сказал он нам обоим.

– Что он говорит? – робко спросил я у Вурундшунбы.

– А, ерунда, – отмахнулся он. – Считай, что тебе сказали доброе утро…

– Попробую себя в этом убедить, – неуверенно пообещал я. – Что, эти ребята говорят на каком-то своем языке?

– Ну да, – невозмутимо согласился мой проводник. – Многие люди говорят на своих языках. Что в этом удивительного?

– Ничего, – вздохнул я. – Но как мы будем общаться?

Етидрєный хряп – здесь и далее подавляющее большинство высказываний страмослябских пиратов является вариациями на тему нецензурной брани. Читатель может самостоятельно осуществить приблизительный перевод в полном соответствии с собственными ассоциациями, воображением, испорченностью и эрудицией.

– Как-нибудь, – отмахнулся он. – Выучишь десяток слов, помашешь руками, скорчишь рожу – делов-то! Тоже мне проблема… И потом, я не думаю, что у вас найдется много тем для бесед, так что ты ничего не теряешь.

Пожилой хиппи в лаптях, тем временем, подошел поближе и уставился на меня с простодушным любопытством. Обменялся с Вурундшундбой несколькими короткими фразами, из которых я не понял ни слова, кроме словосочетания Ронхул Маггот, которое уже привык считать своим именем. Правда, пару раз до меня донесся уже знакомый етидрєный хряп. В конце беседы новый знакомец наградил меня идиотской, но приветливой ухмылкой, обнажившей несколько миллионов крепких зубов, развернулся и потопал к кораблю. Мы отправились следом.