Гниль
Шрифт:
«Ты рехнулся, — сказало ему отражение человека с короткой сероватой щетиной на впалых щеках, — Вот теперь ты точно рехнулся, парень. Иди-ка обратно и залазь под одеяло, пока жена не обнаружила тебя тут. Иначе она упрячет тебя в подходящие для таких парней место, и хрен ты вылезешь оттуда до конца своей жизни».
У этого человека были уверенные черты лица и жесткая линия подбородка, но глаза его не понравились Маану — они блестели, как у пьяного, и казались в отражении маслянисто-черными. Глаза испуганного человека.
Маан положил руку на замок двери, но почему-то не смог открыть
— Проклятый идиот, — сказал он вслух.
Как будто старость забыла про меня на один месяц.
Так просто. Странно, что это не пришло ему в голову раньше. Основы, то, что любой инспектор, даже стажер, знает с первого дня. Строки, которые вбиваются в память на уровне рефлексов, неосознанных движений. Сколько раз он сам цитировал их? Тысячу? Пять тысяч?
Просто нервы. Он улыбнулся Маану в отражении и тот ответил оскалом. Спокойнее, дружище. Ты нагнал сам на себя страху, но его не сложно побороть. Особенно когда ты знаешь, что этот страх нереален. На сто процентов. Даже на сто десять. Тебе просто надо придти в себя и загнать твое разбушевавшееся воображение в рамки, пока оно не спалило тебе мозг очередной такой вспышкой паники. Вот и все. Это же просто? Давай. Осмотри себя. Это позволит твоим рукам заняться чем-нибудь, и заодно проветрит голову. Валяй, приятель, учини себе настоящий досмотр! Покажи, как работает профессионал!
Сперва он чувствовал себя очень неудобно — это выглядело так нелепо и жалко, что он старался не смотреть в зеркало. Он действовал почти вслепую, как зомби. Касался своего тела, так напряженно, словно оно было чужим и прикосновение к нему могло причинить боль.
«Или что-то в тысячу раз хуже боли», — подумал он, разглядывая свой живот.
Кожа в искусственном свете казалась синеватой, Маан мял ее до боли, оставляя под пальцами красные пятна, собирал в складки, тянул, точно пытаясь сорвать с костей. Как неопытный врач, он ощупывал свое тело, каждый его сантиметр, стыдясь в этот момент себя, как школьник, совершающий что-то недозволенное в гигиеническом блоке.
Грудь, покрытая коротким плотным волосом. Плечи с их немного обвисшими, но все еще крепкими мышцами. Живот, плоский, в складках, с аккуратным отверстием пупка. Пах, мошонка. Маан старался делать все механически, нарочито равнодушно, как диагностический автомат проверяет исправность механизма. Это позволяло не думать, сосредоточиться на работе.
«Ты закончишь и успокоишься, — сказал он себе, — И пойдешь наконец спать. Впрочем, я разрешу тебе выпить бокал джина, кажется ты заслужил, проклятый параноик».
Он рассмотрел с помощью зеркала спину, шею, ягодицы, тыльные стороны рук и ног. Это было похоже на унизительную процедуру у врача. Ему приходилось осматривать те уголки своего тела, которых он не видел многие годы, и не сожалел об этом.
Просто осмотр. Успокоить мнительность. Ничего опасного. С таким же успехом ребенок может искать под кроватью кровожадного дракона. Процесс поиска упрощается, если тебе доподлинно известно, что ты ничего не найдешь, не так ли?
С каждой минутой сердце билось все
На все у него ушло минут десять. И когда он закончил осмотр, оказалось, что спина покрыта крошечными льдинками пота. Маан набрал воды и несколько раз плеснул себе в лицо, с наслаждением смывая с кожи липкую адреналиновую слизь, выступившую через поры. Он чувствовал себя выжатым, точно несколько часов к ряду толкал многотонную вагонетку где-нибудь в технических тоннелях под землей. Правду говорят, страх съедает силы. Особенно такой, невозможный, неконтролируемый.
Маан с облегчением вытерся полотенцем, отпер дверь и вышел из гигиенического блока. После пережитого тело казалось невероятно легким, в голове слегка шумело. Как легкая степень опьянения. Сейчас пропустить стаканчик чтобы вымыть адреналин из тела, и под одеяло…
Вспоминая приступ пережитого ужаса, тягучего, словно ночной кошмар, Маан с неудовольствием подумал, что мог поседеть куда серьезнее. Воистину, никто не может напугать так, как собственное воображение. Он ухмыльнулся, представляя, как расскажет эту историю кому-то из ребят в отделе. То-то будет смеху. Старый опытный Маан, и тут…
На пороге гигиенического блока он заметил, что забыл потушить осветительные панели. Чтобы не возвращаться, он потянулся рукой к выключателю через дверной проем, оглянувшись на свое зеркальное отражение. Теперь зеркало отражало залитую светом комнату и голого мужчину, стоящего к нему спиной. Маан машинально скользнул по нему взглядом. Стройные крепкие ноги, острые выступы лопаток, ровные пласты дельтовидных мышц. Хорошо сложенное тело, принадлежащее отнюдь не пенсионеру.
Ему показалось, что в отражении есть какая-то ошибка, но неявная, смутная. Как будто к поверхности зеркала что-то приклеилось. Пока его рука тянулась к выключателю, он немного подался назад, пытаясь рассмотреть этот дефект под другим углом. Но тот тоже сместился, оставшись где-то во внутренней впадине его правого колена.
Страха не было. Маан хорошо помнил все то, что он сделал после этого. Он вернулся в гигиенический блок, пошарил рукой в ящике туалетного стола, нащупывая зеркальце Кло, которое она использовала по утрам, накладывая макияж. Небольшой овал, холодный и блестящий как хирургический инструмент. Маан сел на борт ванны и. распрямив правую ногу, завел под нее зеркало.
Он был совершенно спокоен и даже медлителен. В маленьком овальном осколке мелькнула покрытая густым рыжеватым волосом кожа, морщинистые складки колена, рисунок из трех знакомых родинок… Маан повел руку еще дальше, наблюдая за отражением.
И почти сразу нашел то, что искал.
То, что не могло существовать. Но он видел его — в сверкающем овале, изображение в котором почему-то начало дрожать.
Большое, с монету размером, идеально круглое пятно, похожее на аккуратную чернильную кляксу.