Гном. Трилогия

Шуваев Александр

И одинаково, и там, и там, он почти физически ощущал бездарную трату времени. И представлял себе только, как в его отсутствие копятся запросы и ответы на то, что спрашивал он сам, начинал нервничать и рвался назад, к терминалу и моделям. Надевал свободную рубаху навыпуск, и садился.

"От 611..."

И организм толстого, рыхлого бедолаги переставал блокировать собственный инсулин, так что через недельку диабет "второго типа" благополучно исчезал в неизвестном направлении.

"От 611...".

И уходил биохимический "запрет" на рост нервных волокон в пирамидной системе спинного мозга, разорванного на уровне "С5", так что здоровенный монтажник

из Нижнего Тагила за пару месяцев восстанавливал прежнюю способность владеть своим телом.

У семнадцатилетней дочери брокера из Детройта переставало накапливаться сало в омерзительных мешках "глубокой" себореи, а онкологи, наконец, находили управу на низкодифференцированную саркому у четырехлетней крохи из Манчестера. И далеко не всегда на "розовые угри" у него уходило меньше времени, чем на рак простаты с метастазами.

Он делал все это, и с каждым новым случаем "Мезенхима" становилась все умнее, полнее и изощреннее, а количество более-менее типовых решений постепенно увеличивалось.

Костоправ ЗАПРЕТИЛ посылать какие-либо запросы к Петрову после 16:00. Приказал централизованно отключать терминал Петрова в 17:00. Дошел до того, что самолично звонил ему за четверть часа до этого срока.

– Заканчивай.

– А?!

– На! И не притворяйся, что тебя там нет.

– Гавриил Абрамович... две минуточки...

– Так и быть. ДВЕ. Машина подождет тебя у входа.

Как-то раз, на досуге, он сказал подчиненному таковы слова.

– Мне, конечно, тебя дурака жалко, сидишь у себя там все время... как паук в паутине, ей-богу. Но речь не о том. В конце концов, мое человеколюбие давно уже стало достаточно... абстрактным. А нужно мне прежде всего, чтобы система потеряла полную зависимость от одного Петрова. Чтобы через пару лет у нас сложился этакий распределенный, коллективный Петров. На случай твоего медового месяца, пенсии или кондрашки.

– Или измены Родине.

– Или так.
– Кивнул Костоправ.
– Тоже вариант.

Несколько позже Петр Гулин, честно заработавший себе "маленькую неприятность" с костным мозгом, оставил ему нестерпимо изящную надпись на идеальных пропорций листке желтоватой бумаги: "Микроорганизм, на который организм не может выработать иммунитет, не способен повредить этому организму". С тех пор работа знаменитого каллиграфа неизменно висит на стене рабочего кабинета Петрова. На само-то деле пресловутая теорема, поставившая точку на страшилках о "фатальных вирусах" и инопланетной чуме, в оригинале звучит несколько не так, длиннее и не столь афористично, но суть ее, в общем передана достаточно точно. Хозяин кабинета дорожит теоремой даже не в силу ее важности самой по себе, а по причине того, что она была первой, которую он выдвинул и строго доказал. С этого момента, по сути, открылась дорога настоящей формальной биологии и медицине.

Он категорически отказался от варианта с присвоением ему докторской степени "honoris causa", твердо заявив, что докторскую диссертацию напишет самолично, без дураков в прямом и переносном смысле. Потому что нефиг. И честно приступил, как только "Коллективный Петров" вкупе с доведенной "Мезенхимой" сняли-таки с него большую часть рутинной работы. Тема работы: "Искусственный иммунитет: постановка проблемы, базовые понятия, некоторые возможные подходы". Старшие, те, кто понимают, сами по себе люди храбрые и склонные к парадоксальному мышлению, пытались его отговаривать. Им было почему-то не по себе. Да ладно вам, - успокаивал их Петров, - это

же чистая теория. Тут до практического применения триста верст, и все лесом. Не волнуйтесь, Старшие Товарищи. Но они почему-то по-прежнему продолжали нервничать. Считая его в высшей степени надежным и достойным доверия товарищем, в этом вопросе они ему почему-то не верили вопреки всем заверениям. Им казалось, что человек, которому не страшны НИКАКИЕ инфекции, и, скорее всего, никакие опухоли, уже не может считаться в полной мере человеком. Выходит за рамки заботы о будущих поколениях. Некоторых людей время от времени начинают беспокоить такие неожиданные вопросы.

И все-таки одно из его достижений, на наш взгляд, не нашло достойного отражения в литературе. Способ его работы на уровне, так сказать, практики: несколько позже примерно в том же "паучьем" стиле стали работать ведущие специалисты "Панакеи", которых ВСЕГДА было слишком мало. Естественно, имелись свои поправки в зависимости от специальности и специфики, но, в конце концов, с разработкой манипуляторов с совершенной "обратной связью" к чему-то похожему пришли даже хирурги-имплантологи. Сидя у себя за специализированным терминалом, тот же Шумаков мог контролировать сразу несколько операций в местах, находившихся, порой, на разных континентах. И, при необходимости, вмешивался на особенно сложных этапах. Иначе они, пожалуй, успевали бы в несколько раз меньше. Значит, - не успевали бы.

Зрелые семечки

– Так... так... так. Как, говорите, фамилия? А у этого придурка? А договориться с обиженным - никак? Жаждет крови? Л-ладно. С ним поговорит наш представитель. Что ж, - это правда... Не желает разговаривать, и собирается вести разговор через своего адвоката? Ну, это не принципиально. А меры, мы, понятно, примем. Такого не спускают, в нашей организации - тем более. Накажем, говорю...

Товарищ Кузьмин бросил трубку, и, невзирая на уверенный тон, которым доселе вел разговор, без сил плюхнулся на стул. Подумав, сжал голову руками и замычал, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Господи... Что случилось-то?

Кузьмин поднял на него совершенно дикие глаза.

– Жора Мясников. Не помнишь такого?

– Почему не помню? Отлично помню. Талантливый парень. И еще почему его запомнил: увидел первый раз, и думаю, - до чего унылая вислоносая физиономия. Прямо сосуд мировой скорби. Ходячая депрессия. А он, на самом деле, такой хохмач оказался! Мы с ним, бывало, животики надрывали со смеху.

– Он и сейчас все такой же шутник. А ведь сколько лет прошло. Думал, меня уже вообще ничем не удивишь, а... Ну, бля, вообще!!!

– Ты начал говорить, - так говори. Нет, - молчи.

– Короче, есть такой известный человек, Юджин Абрахам Каслоу, самый толстый человек в Техасе. Занял первое место с весом шестсот семьдесят фунтов с какими-то там гранами, или триста три килограмма восемьсот двадцать граммов, если по-нашему. Между прочим, - из хорошей семьи мальчик. Жил себе не тужил, кушал соответственно упитанности, а потом вдруг начал испытывать некоторые неудобства. Нет, ты представляешь себе мужчину весом в три вполне приличных свиньи? Ну вот, и у него пролежни начались, опрелости и всякое такое. Сам перестал понимать, где у него что находится. На семейном совете решили, что выхода нет, и пора к нам. Послали заявку, пришел инспектор, Воронов, ты должен знать.