Гномики в табачном дыму
Шрифт:
— Как я счастлив, Гурам, если б ты знал! Мы с тобой обрели сестру. Марина — прелесть.
И всю дорогу до дома только и говорили о Марине. Мы действительно были счастливы.
Прошло несколько лет. Я по полгода проводил в экспедициях. Перед отъездом мы всякий раз собирались в ресторане вчетвером: я, Важа, Гига и Нана. У Марины росли уже сын с дочкой, ей некогда было ходить с нами в ресторан.
Мы с Наной любили друг друга. По-настоящему. Прошло время, когда я изображал любовь.
Мы сидели в ресторане. Нана не сводила с меня восторженного
Мне приятно, что друзья внимательны к Нане…
…Поезд тронулся.
— Перестань плакать, хватит, — успокаивал Важа Нану.
— Нана — большая девочка, Нана не будет плакать, — сказал ей Гига словно маленькой и обнял за плечи.
Нана молча глотала слезы, ласковые слова Гиги еще больше растравили ее. Она припала к его плечу и разрыдалась…
Когда поезд скрылся, Нана подняла голову и глубоко вздохнула. Вздохнула и… снова уткнулась лицом в широкое плечо Гиги, захотелось, чтобы он обнял ее, утешил. Она посмотрела на убегавшие вдаль сверкающие рельсы и улыбнулась.
И так захотелось ей снова опустить голову на грудь Гиге или кому-нибудь еще, все равно кому, лишь бы излиться — какая она несчастная, самая несчастная на свете, потому что одинока. Но кто умеет слушать лучше Гиги! Его глаза так и впитывают слова Наны. С первого дня знакомства он был чутким. Почему же она только сейчас вспомнила об этом? В глубине души ей было приятно, что она и раньше замечала, как внимателен Гига. И ей снова захотелось поведать ему, как тяжело оставаться одной…
— Послушай, Гига, кто та красивая девушка, с которой ты шел вчера в обнимку?
— Какая девушка? — Гига тупо соображал с похмелья.
— Черноволосая, синеглазая, в платье с синими цветами.
— А!
Гига растерялся. Вспомнился сон…
— Не крути! — не отставал от Гиги заслуженный артист республики, который всегда говорил о нем так: на моих глазах вырос, кто бы подумал, что окажется таким талантливым.
— Приготовьтесь, третий звонок, — неестественно громко сказал Гига и спустился в зрительный зал.
Театр был полон. Из обширного репертуара театра лишь спектакль Гиги давал полный сбор, несмотря на то что шел уже в тридцатый раз. Спектакль начался. Гига вошел в ложу — там сидели Важа, Марина и Нана — и сел в кресло.
— Успеете
— Не знаю. Думаю, что нет! — ответил Гига.
— Пойдете к нам после спектакля? — спросила Марина.
— Я спешу домой, — сказала Нана.
— Гига тебя проводит.
Когда Важа и Марина сели в троллейбус, Гига взял Нану под руку и сказал:
— Знаешь, меня сегодня спросили в театре — кто была эта красивая девушка, которую ты провожал?
— Правда?
— Наверное, и завтра спросят.
— А ты что ответил?
— Мне всю ночь снился один сон!
— Что же именно?
— Ты мне снилась, Нана! Всю ночь!
— Я?!
— Нана, милая, что это за интересный молодой человек провожает тебя вот уже второй день? — полюбопытствовала пожилая соседка Наны: окна ее комнаты выходили на улицу.
— Знакомый один.
— Славный, видно.
— Да, талантливый режиссер.
— Ах, — развела руками вдова, — от артиста лучше подальше!
Нана рассмеялась.
Чудесно в городе по вечерам в начале июня. Это потом, с середины июля, начнет плавиться днем асфальт, а вечера становятся душными.
— Алло!
— Попросите, пожалуйста, Нану!
— Я слушаю.
— Не узнал. Такой печальный голос!
— Здравствуй, Гига. Как ты? Где пропадаешь?
— Придешь вечером к Марине?
— Не знаю… Наверное… Почему спрашиваешь?
«Как внезапно врывается в сердце сомнение, без спросу, бесцеремонно!»
— Видишь ли… Если ты будешь… Одним словом, скажи, если придешь, не хочу ходить к ним зря.
В кино им встретились знакомые. Они сидели молча, Гига держал руку Наны и не шевелился. Фильм был интересный, но они не могли сосредоточиться. От руки к руке переходил таинственный ток, он жег лицо, волновал кровь, туманил голову.
На улице было жарко. По дороге о чем-то говорили. Когда расстались, Нана задумалась, но Гурама она ни разу не вспомнила.
Гига не спал всю ночь. Все казалось, что держит нежную, легкую руку Наны. Рука его горела. Он не выдержал, прошел в ванную и подставил под холодную струю сначала руки, потом пылающий лоб… Эта девушка с синими глазами, иссиня-черными волосами, остро торчащими грудками влекла его неумолимо. Она ходила легкой и царственной поступью, встречные оборачивались ей вслед. В ней была уверенность красивой женщины и мягкая крадучесть коварного хищника. Она была необыкновенна. Только идиот или несмышленый малыш мог оставаться к ней равнодушным. Гига был взволнован своим открытием. Охватившее его чувство засасывало, как засасывает болотная трясина или прибрежный морской песок. Он и не пытался удержаться, он забыл обо всем на свете.