Гобелен с пастушкой Катей. Книга 8. Потерянная заря

Новохатская Наталия

У Любы Марцевич сложилось убеждение, что камень сам попросился на место, откуда был извлечен. Далее по просьбе профессора Кнолле и в исполнении его ученика Киреевского, был передан гонцу, вроде бы потомку одного из ныне покойных Кнолле. Курьеру были вручены камень и инструкция, куда нести «Зарю» для дальнейших коловращений в мире мистических откровений. Типа «в землю закопать и надпись надписать», чтобы в будущем камень всплыл и зажил по второму разу и по более осмысленному сценарию.

На этом история камня прерывается, но ненадолго…

Глава третья

1

Таким интересным

образом я коротала полдюжины недель, оставшиеся до появления мальчика, не в работе, но и не в праздности, так серединка на половинку. Кроме того в нашей семейной жизни произошла драма, которую я почти не зафиксировала, но это вышло к лучшему.

Миша, бедняга, не выдержал испытания добродетелью и исчез на несколько дней, затем явился в состоянии крайней пристыженности, чего я постаралась не заметить, потому что отлично знала, где он находился. А именно у женщины, причем неподалеку, однажды он просто не дошел до двери и был завлечен на стезю соблазна одной из незамужних барышень в нашем подъезде. Соседи исправно доложили, но мне было фиолетово, мальчик активно появился на горизонте, только он меня и волновал.

Потому я рассудила, что Мишу можно понять, в некоторых отношениях я не могла соответствовать, а если не вернется, то нам с мальчиком он не нужен. А когда Миша пришел домой, говорить было особо не о чем. Ни с кем кроме подруги Веры я делиться не стала, она охала, возмущалась, но в конце концов одобрила мое скандальное отношение к семейным ценностям.

– Если ты так можешь, то, наверное, лучше всего, – рассудила она объективно. – Чего глаза не видят, о том голова не болит.

Но в один из вечеров, когда я не знала, вернется муж в семью либо нет, случился странный, но интересный звонок. Поначалу я не разобрала, кто желает со мною беседовать, женский голос был неизвестен, и я испугалась, что соседка решила закрепить обладание Мишей и будет объяснять, как они любят друг дружку, ввиду чего мне надлежало уступить права собственности.

Беседа с барышней стала бы отчасти неудобной. Если это была она, то я понимала, что она имела в виду, мне следовало зарыдать и выгнать Мишу поганою метлой, тем самым отрезав ему отступление из чужого дома. Пока я наскоро соображала, как ответить разлучнице, чтобы её не очень ободрять, но и не волновать лишнего, выяснилось что это вовсе не она!

Оказалось, что меня беспокоит Валентина Кабитаска, жена хирурга стоматолога, с которым я беседовала незадолго до того. Пока я освоилась с приятной новостью Валентина рассказала, зачем, собственно, она решилась позвонить. Потому что вспомнила эпизод из жизни общего знакомца, Сергея Козлова (вроде так его звали) и подумала, что мне будет интересно послушать. Если нет, то она просит извинения, входя в мое положение.

Я, понятно, сказала, что «да, да, спасибо, конечно интересно», при том наскоро вспомнила, что речь шла о недостоверном женихе Ольги Славич, поисками которого я была занята в последнее время, не вполне понимая, зачем я это делаю.

И вот что поведала Валентина Кабитаска. Тогда её звали по-другому, она проживала в том же доме, что и сейчас, только в другом подъезде. В обширном дворе дети и подростки знали друг дружку сызмальства. Поначалу гуляли во дворе все вместе, когда учились в начальных классах, потом, когда одна из ближних школ сделалась специальной, с изучением иностранного языка, то стало сложнее.

Валентина объясняла с трудом, но я поняла, что «68-мая школа – это было престижно, а «у трех поросят» – другое дело». «Тремя поросятами» звался гастроном неподалеку, к нему примыкала другая школа. Она сама училась в 68-ой и нынешний доктор Кабитаско тоже. А вот Сергей жил в странном доме с удобствами и телефоном на лестнице, он остался у «трех поросят». Поэтому они общались мало, хотя получалось ненамеренно.

И

вот, во время обучения её в старших классах произошла странная встреча во дворе. Валентина шла под арку, сокращая путь, дорогу ей преградила девушка, стала спрашивать, как пройти в глубь двора, и знает ли она Сергея Конева, с ним летом произошло несчастье. Краем уха Валентина слышала, что летом Серега (прошу прощения) Скот оказался в больнице, его привезли из летнего лагеря в плохом состоянии, там что-то случилось. Когда девушки согласились, что имеют в виду одного парня, Аля расспросила, а девушка подробно рассказала. Она пришла каяться, хотя вины за собой не знала, однако считала, что должна навестить болящего.

В летнем спортивном лагере после танцев, во время которых Сергей ее часто приглашал, его позвал местный лидер по кличке Дьяк, наверное, фамилия была такая. И не говоря ни слова, нанес Сергею удар в лицо. Последствия были ужасными, Сергей упал замертво, из носа и ушей хлынула кровь, вызвали скорую, Сергея увезли в больницу, и больше они его не видели.

Больше, чем состояние пострадавшего Сергея ребят волновала судьба Дьяка – не пострадает ли он? Дьяк ходил в секцию вольной борьбы, имел разряд и мог лишиться спортивной карьеры, не говоря о худших последствиях. Вообще-то Дьяк был вполне мирным парнем, девочки его обожали, но за ней, Викой, он особо не ухаживал, лишь проявлял ненавязчивые знаки внимания.

Поэтому никто не знал, чем Сергей разгневал Дьяка. Вика полагала, что она не причем, но все равно было очень неловко, потому что Сергей сильно пострадал. По этой причине она пришла его проведать, с трудом узнала адрес на. Это заняло много времени, поэтому пришла так поздно, дело было поздней осенью.

Чем окончилась эта история, Валентина Кабитаска не знала, девушку больше не видела, но Сергей не вернулся в школу у «Трех поросят». После выздоровления он пропустил класс и учился далее в школе рабочей молодежи. И снимался в кино в массовке… Потом куда-то уехал, их дом вскоре сломали, жители получили новые квартиры в Матвеевском или на другой окраине города.

Выслушав рассказ Валентины, я поблагодарила, созналась, что вряд ли стану сообщать воображаемой подруге подробности, в особенности потому, что ту зовут Таней, и еще раз высказала признательность. В ответ собеседница проявила внимание, спросила, как ведут себя мои зубы имени Елизаветы Первой Английской и посоветовала дождаться разрешения, лишь затем обращать на них внимание. (Но я не обратила… Е.М.)

После окончания долгой беседы возникло впечатление, что Валентина делилась давней информацией потому, что хотела оживить забытую драму для новой слушательницы, а вовсе ни в каких иных целях. О чем я должным образом сообщила Валентину и поделилась единственным моментом, зацепившим внимание. А именно, что все подряд звали жениха с кличкой Скот разными фамилиями. Что-то зловещее в этом просматривалось.

– Попрошу без преувеличений, – сухо отозвался Отче Валя. – Ну не нравилась фамилия Скотников, он искал замену, никак не мог решиться, поэтому перебирал варианты. Но не хотел придумывать Гиацинтова или Аметистова, склонялся к простоте. Похвальнее и изящнее.

– Как так? – спросила я, затем оформила удивление. – Почему он Скотников?

– Потому что по адресу одной сломанной хибары на Остоженке значилась в списках Раиса Скотникова с сыном Сергеем, – доложил Валентин с удовольствием. – Тоже Скотниковым вплоть до переезда, дальше следы теряются. В архивах перепутали, куда они делись, а Скотниковых в Москве не так уж мало, гораздо больше, чем у меня нашлось времени и желания. Но я займусь, честное дворянское слово, а ты отдыхай, пока есть время, потом не будет. Но все равно спасибо за толику информации, у нас выходит драма по первому разряду, во главе со Скотниковым-Аметистовым, не правда ли?