Гоблины в России
Шрифт:
– Это ты, о каких таких добрых делах?
– отдуваясь, поинтересовался гном. Кольчугу он снял и обмотал вокруг обширной талии. От обильного пота на кольчуге выступили пятна ржавчины, так что теперь она походила на плохо отстиранную юбку жертвы сексуальных репрессий.
– Как это, о каких?
– А вернуть дракону его достоинство, это, по-твоему, не доброе дело?
– хоббит присел на вовремя подвернувшуюся лавочку, над которой очень кстати был натянут полосатый тент.
– Очень даже доброе, добрее не бывает. О нас, может быть, песню сложат. В эпос войдем. Вам что, ребята, в эпос не хочется?
– Не знаю, как там твой
– сообщил Дробила, усаживаясь рядом и со звоном обмахиваясь подолом кольчужной юбки. А куда Ватерпас подевался?
– Тут я, - сообщил гоблин, высовываясь из пыльных кустов.
– Я в стрельбе тренируюсь. Давно, понимаешь, из рогатки не стрелял, надо потренироваться. Вон дамочек сколько, смотри, сейчас попаду.
– Ты давай завязывай на дамочках тренироваться, - Василий сурово посмотрел на гоблина.
– Неровен час пришибешь какую-нибудь, под суд ведь пойдем. Только этого нам не хватало!
– Не пришибу, - уверенно сказал Ватерпас.
– Во-первых, я в них изюмом стреляю, а это не больно. А во-вторых, я же не просто так, я со смыслом, я же знаю, куда целиться надо, чтобы не навредить. И будут дамочки с изюминкой.
– Во-первых, они и так с изюминкой, а во-вторых, где ты взял изюм. Дай сюда!
– потребовал хоббит.
– У торговца реквизировал. Мы же теперь, вроде как полиция.
– Сказал Ватерпас, неохотно протягивая хоббиту газетный кулек с остатками изюма.
– Тайная полиция, - уточнил Дробила, запуская лапу в кулек.
– А, стало быть, надо было не реквизировать, а украсть.
– В следующий раз так и сделаю, - пообещал Ватерпас.
– Разболтались тут!
– Прикрикнул на подчиненных старший дознатец.
– пойдем лучше вора ловить. Вон он, "Голубой павиан". Рядышком. Сейчас поймаем вора, получим награду и отправимся пиво пить куда-нибудь в тенек.
– Расколоть еще надо.
– С видом специалиста проворчал Дробила и взмахнул молотком.
– Пойдем скорее, а то у меня от такой жары того и гляди, молот рассохнется. Деревянный же.
И бравые сыскари чмокая по разогретой асфальтовой дорожке босыми пятками, направились в бар "Голубой павиан" арестовывать уже почуявшего неладное Сеньку-Горлума.
– Ага, попался, ворюга!
– грозно вскричал Дробила вваливаясь в тесное, пропахшее пивом и кокой помещение и занося молоток.
– Ужо тебе, государственные реликвии воровать!
– Окружай его, ребята!
– скомандовал хоббит, хотя окружать совершенно расклеившегося от употребленной коки, пива, жары и общей меланхолии горлума не имело никакого смысла. Он и так не собирался никуда бежать.
– Вы имеете право хранить молчание и...
– тут Василий замешкался, не зная, что полагается говорить в таких случаях.
– Ну-ка, Дробила, зачитай ему его права!
– Какие еще права!
– гном занес молоток.
– Колись, паскуда, и все тут!
– Ик!
– тихо сообщил Сенечка и осел на грязный заплеванный пол.
Старший дознатец подошел к неподвижно лежащему преступнику и осторожно потрогал его босой ногой. Сенечка слабо пошевелился, подложил под левую щеку сложенные лодочкой ладони и подтянул колени к животу.
– У него шок!
– Сделал вывод хоббит и почесал за ухом, что свидетельствовало о крайней степени озадаченности.
– Эк ты, Дробила, свом молотком
– Да уж, слабоват, клиент оказался, - Дробила озадаченно рассматривал деревянный молоток.
– Я и вдарить-то не успел, а он уже - брык! И лежит. Надо же, какой нежный!
– Да пьяный он, а не нежный, - Ватерпас принюхался, - Пьяный и еще обдолбаный.
– Вот что, понесем его к начальству. Начальству виднее, как поступить. А мы свое дело сделали, вора поймали.
– Хоббит еще раз тронул горлума, тот засопел и перевернулся на другой бок.
– А ну, взяли, ребятушки!
– И чему же в тебе, паразите, весить?
– возмущался Дробила, пока гоблины выволакивали Сенечку из бара, - Вон какой тощий, глянуть не на что! А тяжеленный, что твой драконий корень!
– Драконий корень-то полегче будет, - со знанием дела сообщил хоббит.
– А потом, драконий корень я тащил в состоянии, так сказать, аффекта, то есть, возможности моего организма усилились и раскрылись, а сейчас у меня никакого аффекта нет. Кончился весь. И потом, у меня ведь бричка была. То есть тележка, которую я реквизировал у рикши.
– Вот иди и реквизирую еще какую-нибудь бричку, а мы пока посторожим преступника.
– Дробила с Ватерпасом положили бесчувственное тело несчастного Горлума в тенек, тяжело плюхнулись рядом и принялись обсуждать проблему увеличения веса преступников в зависимости от тяжести совершенных последними противоправных деяний.
– Отяготил он свою совесть, вот и стал прямо-таки, неподъемным. Удивляюсь еще, как это он еще так шустро от нас бегал?
– Дробила задумчиво подкидывал и ловил свой молоток, потом бросил это занятие, подложил орудие дознания под голову и уставился в нереально синее тропическое небо.
– Своя ноша, то бишь, совесть, не тянет!
– глубокомысленно отозвался Ватерпас и принялся рассматривать гуляющих по набережной дамочек. Наверное, хотел разглядеть в них изюминки.
Между тем, транспортное средство никак не хотело ловиться. Уж, как ни прыгал старший дознатец по проезжей части, как ни размахивал конечностями - автомобили деликатно объезжали скачущего по мостовой коротышку и, прибавив газку, катили дальше, по своим делам, а рикши, как назло не попадались. Ситуация складывалась та еще. В кустах тихо заскулил очнувшийся Сенечка, Дробила показал ему молоток, но это не впечатлило мающегося с недопоя горлума, и тот заскулил еще громче и жалобнее. В конце концов, Дробиле пришлось просто сесть на пойманного вора, но и это не помогло. Во-первых, сидеть на костлявом Сенечке было крайне неудобно, а во-вторых, придавленный мощным седалищем горлум испустил какой-то странный, низкий и хриплый вой, так что народ на пляже всполошился, побросал вещички и устремился прочь от воды, думая, что надвигается цунами.
Антигуманные действия Дробилы имели и другие последствия. Возле смешанной компании сыщиков и вора остановился, наконец, долгожданный автомобиль, из него выскочило несколько одетых в тропическую форму полицейских, которые быстренько запихнули нарушителей спокойствия в темный кузов с единственным зарешеченным окошком в задней двери, и повезли в неизвестном направлении, предварительно отобрав у них молотки, рогатки и остатки денег.
– Ага, попались!
– злорадно простонал очухавшийся Сенечка, ощупывая вмятый седалищем Дробилы живот.
– Теперь узнаете, как у честных трудящихся на пузах сидеть!