Гоблины. Пиррова победа
Шрифт:
В начале девятого злой и уставший как собака Гриша Холин вернулся в контору. Именно он накануне вытащил счастливый билет по сопровождению «подзащитного» свидетеля Феклистова на очную ставку в ОВД города Подпорожье, следствием чего стало изнуряющее суточное путешествие «туда-сюда-обратно» по маршруту общей протяженностью под шестьсот без малого верст. И это, заметьте, по извечному, ставшему притчей во языцех областному бездорожью и разгильдяйству!
В оперской
— Твою дивизию! — ругнулся Холин. — Натаха, ну на кой ляд ты опять палубу драишь? Только вчера ведь всё до блеска намыла?!
— Во-во, я ей то же самое говорю. Гриш, хоть ты на нее своим авторитетом повлияй! Потому как наличие такового у меня она категорически не желает признавать.
— Вчера блестело, а сегодня уже затоптали, — проворчала Северова, не меняя позы. — И вообще, не мешайте мне отрабатывать мои наряды вне очереди.
— Да нет у тебя никаких нарядов! Сама себя накрутила как… Как не знаю как! А ну, брось сейчас же тряпку!
— Хорошо, пусть будут не наряды. Считай, я просто наложила на себя такую вот епитимью. Смываю водой свои грехи перед трудовым коллективом и его доблестным командиром, — выжимая тряпку, сказала Наташа. — Такая интерпретация тебя устроит?
— Идиотизм какой-то, честное слово!
Не дойдя до своего рабочего места, Холин резко развернулся, вышел в коридор и, топоча сорок третьим размером, направился в сторону кабинета нового босса. Нарочито громко громыхнув в дверь, не дожидаясь приглашения, заглянул:
— Вечер добрый. Можно?
Сочинявший какую-то казенную бумагу, Мешок недовольно повернул голову на источник шума и буркнул, не без раздражения:
— Можно. Но по поводу доброго я бы не спешил с выводами.
Григорий просочился в кабинет, подхватил стул, уселся напротив. Посмотрел на Андрея молча, но вопросительно.
— Ну, что там с Феклистовым? — первым спросил Мешечко, чтобы это самое молчание поскорее нарушить и понять, по какой такой причине Григорий явно собрался поискать конфликта.
— С Феклистовым всё нормально. А вот что у вас с Натальей происходит?!
— А что у нас с ней происходит?
— Андрей, мы с тобой не первый год замужем, посему давай четко, без размазывания и наматывания на кулак: что у тебя есть против Северовой?
— На данный момент — практически ничего.
— Не понял?!
— Мне кажется, я тебе ответил вполне доходчиво: практически ни-че-го.
— А тебе не кажется, что в таком случае тебе следует немедленно довести это сначала до ее сведения, а затем — до сведения всего личного состава? — начал потихонечку закипать Холин, пораженный ледяным спокойствием приятеля. — Равно как элементарно извиниться перед
— Кажется. Но сейчас я этого делать не буду.
— Может, ты все-таки объяснишь?…
— Хорошо, объясню, — устало сказал Андрей. Он поднялся из-за стола и подошел к двери, где сначала убедился, что за ней никто не стоит, а после плотно прикрыл, да еще и для верности щелкнул замком.
Возвратился на место, закурил. Заговорил медленно, серьезным тихим голосом:
— На прошлой неделе, из нашего со Жмыхом выступления, вы должны были вынести одно, оно же — самое главное. Руководство отдела подозревает, что в нашем подразделении завелся «крот».
— А у тебя не возникает чувства, что всё это есть — полный бред?
— Я прошу меня не перебивать.
— Извини.
— Говно вопрос. Нет, не возникает. Информация, которой мы располагали на тот момент, давала основания подозревать в «сливе» Северову.
Лицо Холина сделалось каменным:
— Она лишь, как ты выражаешься, «давала основания», однако вы, не раздумывая, тут же обвинили ее в предательстве. Причем при всех!
— Если ты помнишь, изначально мы со Жмыхом пытались избегнуть публичной огласки, — вздохнув, взялся разжевывать Мешок. — Однако ваша, в том числе твоя, Гриша, склонность к демократическому плюрализму не оставила нам шанса решить это дело полюбовно-мирным путем… К настоящему времени часть (обращаю внимание, только часть!) вопросов к Северовой худо-бедно удалось снять. Я понимаю, что, скорее всего, в отношении Натахи я допустил ошибку… Мы допустили… Вот только признавать эту ошибку, тем более публично, я не собираюсь. Пока не собираюсь.
— Какого черта?!! — заорал Холин вскакивая, но уже в следующую секунду осекся, понимая, что зарывается. Он опустился на стул, посмотрел виновато: — Извини, я хотел всего лишь спросить, почему?
— Гриша, когда тебя захлестывают эмоции, ты начинаешь тупить. А это неправильно.
— Согласен.
— А коли согласен, посуди сам: если мы допускаем, что Северова кристально чиста, тогда немедленно возникает следующий вопрос: если не она, то кто? А переведя стрелки на Наташу, мы даем возможность неустановленному пока «мистеру Икс» немного расслабиться и перевести дух. После чего попробуем вынудить совершить еще одну ошибку. На коей мы его и подловим. А теперь слушай меня внимательно и постарайся не перебивать…
Мурманская обл.,
в районе пос. Мурмаши,
17 сентября 2009 года,
четверг, 20:21 мск
…Невзирая на то что аэропорт «Мурмаши» открыт в том числе и для выполнения международных полетов, назвать его собственно «международным» язык повернется далеко не у каждого. По крайней мере до Рио-де-Жанейро здесь, мягко говоря, есть еще куда расти. И в плане сервиса, да и просто общего впечатления «Мурмаши» вызывал ассоциации с маленькими аэровокзальчиками российской глубинки, и именно о таком своем впечатлении не преминула язвительно высказаться Нежданова. Намекнув, что у них, на Ставрополье, «некоторые хлева почище и посимпатичнее будут».