Гоблины. Пиррова победа
Шрифт:
Последние минуты Юлю буквально трясло. Глаза ее метались как бешеные, губы дрожали, силясь высказать еще, еще и еще. Больше, больше, больше…
Но тут плотину век прорвало, слезы хлынули ручьем, и она разрыдалась теперь уже по-настоящему — громко, отчаянно и зло…
Северная ж/д,
ж/д перегон Амбарный — Энгозеро,
18 сентября 2009 года,
пятница, 17:44 мск
… На верхней полке технического купе восьмого вагона с несчастным видом корячился Бугаец. Лежа
— …Серый, у тебя случайно «но-шпы» нет? Или хотя бы угля активированного?
— А может, тебе еще и шприц с пробиотиками в задницу воткнуть? — насмешливо поинтересовался Зеча.
— Кончай глумиться, а?
— А ты кончай воздух в помещении озонировать. Дышать нечем.
— Не могу. Кончать… Открой окно.
— Уже пробовал. Заколочено капитально. Если только выбить на фиг.
— Ты лучше дверь выбей! Мне… мне в сортир нужно. Очень нужно…
— Терпи. Железнодорожный работник обещал заглянуть в шесть. Осталось пятнадцать минут.
— Сколько?!! — испуганно простонал Бугаец. — Не, я столько не выдержу! Серый, ну сделай что-нибудь! А то я нагажу тебе прямо на голову!
— Только попробуй! Я ведь говорил тебе, идиоту: выкинь на фиг пирожки! Это, блин, еще додуматься надо было: пирожки с рыбой, хрен знает когда приготовленные, молоком запивать.
— Серый, я правда больше не могу! Меня теперь еще и тошнит до кучи… Может… может, у меня ботулизм? Он ведь смертельный, да?
— Во-во. В мозгах у тебя ботулизм. Смертельный, — презрительно скривился Зеча. Но, тем не менее, поднялся со своей полки и забарабанил кулаком в стенку.
Через некоторое время дверь купе открылась, и на пороге возник возмущенный проводник:
— Вы че, совсем сбрендели?! Нет, мужики, мы с вами так не договаривались! Я же вам русским языком объяснил…
С отчаянным воплем Бугаец кулем свалился с полки и, оттолкнув ответственного железнодорожного товарища, пулей понесся к туалету, поддерживая обеими руками ягодицы.
Схватился за вожделенную ручку…
«О, боги! Только не это! Занято!»
Бугаец выскочил в тамбур, залетел в следующий вагон, оказавшийся рестораном, и здесь выстраданная в муках награда, наконец, нашла своего героя.
Дверь ресторанного туалета захлопнулась, и в следующую секунду изнутри раздалось нечто наподобие пушечного выстрела.
После которого последовал сдавленный, но торжествующий выдох…
…Дождавшись когда Нежданова успокоится и немного придет в себя, Ольга поднялась из-за стола, подсела к ней и тихонечко спросила:
— …Скажи, чем я могу тебе помочь?!
Уловив в ее взгляде оттенок невольного сострадания, Юля улыбнулась натужно:
— Ничем. Нет, спасибо тебе, конечно. Но, извини, я уже давно привыкла во всем рассчитывать только на себя. Так оно проще, дешевле и надежнее. И перестань делать такое отчаянно-скорбное выражение лица. Я по жизни и не из таких запуток выпутывалась. Выкручусь и на этот раз.
— Каким образом?
— Уеду
— Домой?
— Издеваешься? — горько рассмеялась Нежданова. — Блин, я ей только что про Фому, а она мне все одно про Ерему талдычит! Домой! Вот там-то меня точно в два счета разыщут. Я собираюсь… — Она понизила голос до заговорщицкого шепота. — Ты только никому, обещаешь?
— Могила!
— Я собираюсь в Латинскую Америку переехать.
Прилепина изумленно округлила глаза:
— Ку-уда?
— В Эквадор. Или в Колумбию. Нет, пожалуй, все-таки лучше в Эквадор. А то я ихнего Чавеса как-то не очень.
— Чавес в Венесуэле, — автоматически поправила Ольга. — Погоди, а это вообще что, реально?
— Конечно! У меня один из бывших хахалей-трахалей так и поступил. На самом деле всё очень просто. Смотри: садишься в машину и едешь в Белоруссию, тем более пограничного контроля у нас с ними нет. Там набиваешься в попутчики к каким-нибудь хохлам — те в Белоруссию часто мотаются, потому как у братьев-славян и шмотки, и продукты дешевле. Короче, попадаешь на Украину. Едешь в Киев. Берешь там билет на самолет до Эквадора с транзитной посадкой в Амстердаме — и всё. Дело в шляпе. Вернее, в сомбреро… А выправить у них вполне легальный местный паспорт можно всего за пару штук баксов.
— Надо же! Никогда бы не подумала, что и в самом деле так просто. Да, но что ты там будешь делать? Кем работать?
Нежданова презрительно фыркнула:
— А я не собираюсь работать. Я собираюсь прожигать жизнь. Именно поэтому, в конечном итоге, и дала согласие на эти идиотские показания против Литвы.
— В каком смысле?
— Перед началом судебных слушаний я соскакиваю с подписки о невыезде, так как это заранее оговоренная часть моей сделки со следствием. Так?
— Допустим.
— Потом я тарабаню свою речь, которую они мне в данный момент пишут, и покидаю зал суда. Под вашей, заметь, охраной! Вы везете меня куда подальше, высаживаете, и мы, к взаимному удовольствию сторон, расстаемся. Я забираю металлический ящик с семьюстами тысячами евро, перевожу кэш в безнал, распыляю его по счетам (это можно сделать уже на Украине) и лечу за океан. — Юля торжествующе глянула на Прилепину. — Ну? Как тебе мой планчик?
— По-моему, превосходный! Честное слово.
— Тогда я предлагаю сейчас допить эти жалкие остатки жалкого пойла за то, чтобы этот превосходный планчик осуществился!
— Принимается!
Выцедив из коробки последние капли, девушки шутливо чокнулись. Именно в этот самый момент вагон ощутимо качнуло, и Юля неосторожно выплеснула красное вино на светлую прилепинскую футболку. И не то беда, что пятно получилось слишком бросающимся в глаза. А то, что переодеться вынужденным беглянкам было сейчас решительно не во что: налегке уходили.
— Ой, что я наделала! Прости, пожалуйста!
— Фигня. Худо только, что надеть больше нечего.
Нежданова решительно схватила со стола солонку: