Год 1942
Шрифт:
Войска Юго-Западного и Южного фронтов перешли в наступление еще 18 января. Освобождено немало населенных пунктов, городов пока не взяли. В ожидании более значительных успехов день за днем печатаем репортажи с этого театра военных действий приблизительно такого содержания: в ожесточенных боях, преодолевая яростное сопротивление врага, наши войска идут вперед. Район не указывается - в репортажах одна и та же "ориентировка": "На одном участке фронта", "В другом секторе фронта"... Поди разберись, где этот участок или сектор! Несколько помогли читателям разобраться заключительные строки репортажа с Юго-Западного
Войска Западного фронта освободили город Уварово - последний населенный пункт Московской области. Этому событию - освобождению от немецкой оккупации Подмосковья - посвящена полоса газеты.
Придет время, и мы будем отмечать освобождение других областей России, Украины, Белоруссии, городов Прибалтики... Правда, не так скоро, как тогда надеялись, но ни у кого не было сомнений, что это будет. А сегодня - первое большое торжество.
В газете - обзор Московской битвы. Статья редакционная. Далее репортаж нашего корреспондента Якова Милецкого "Первый удар". О тех, кто первым поднялся в атаку 6 декабря сорок первого года. О первых освобожденных селениях Подмосковья. Любопытный эпизод первого дня наступления, рассказанный спецкором. В этот день родилась новая артиллерийская батарея. Она была создана из... захваченных нами немецких орудий. Командовал трофейной батареей лейтенант Ипполитов. Своеобразной была команда:
– Из немецкой пушки немецкими снарядами по фашистам - прямой наводкой огонь!
Когда в редакции спрашивали у Милецкого: "Яша, где ты успел это выкопать?" - он лаконично отвечал: - "Я ее написал еще 6 декабря. Ждал момента..."
В который раз Яков Аркадьевич отличился! Человек неуемной энергии, безотказный, быстрый в деле, он был уже в годах, старше всех наших репортеров, но мог дать десять очков вперед молодым. Почти каждый день на полосах его материалы. А ведь надо было собрать их, написать да еще лично привезти в те дни с фронта в редакцию. Михаил Шолохов, с которым Милецкий выезжал на фронт, говорил мне:
– Удивительный человек! Не пойму я, как он все успевает...
* * *
На этой же полосе статья Эренбурга. Еще неизвестно было, как историки назовут сражение за Москву, но Илья Григорьевич дал своей статье заголовок "Великая битва". И когда я задумался над этим заголовком, Эренбург, как обычно, уже собирался вступить со мной в дискуссию. Но не пришлось. Я только подчеркнул название статьи двумя черточками, что означало - набрать крупным шрифтом.
А предшествовало этой статье событие, о котором стоит рассказать.
Не раз Эренбург просил меня, чтобы в одну из своих поездок в Перхушково к Жукову я прихватил бы его. И вот третьего дня я позвонил Георгию Константиновичу и сказал, что к нему хотел приехать Эренбург. Должен отметить, что Жуков высоко ценил писателя, он знал, как на фронте любят Эренбурга, прислушиваются к его голосу, и сам, видимо, был рад встретиться с ним. К тому же для этой встречи был повод: мы готовили полосу об освобождении войсками Жукова Московской области от фашистских оккупантов и встреча была кстати. И об этом я сказал комфронта.
– Хорошо, приезжайте, -
Сам я в тот день не смог отлучиться из редакции, посадил Эренбурга в свою машину и отправил в Перхушково.
Потом Эренбург напишет, что Жуков - человек "большой воли и большой скромности", что "взгляд у него ясный, голос ровный, негромкий", в разговоре он "находит точные и ясные формулировки", говорит "без трафаретных фраз". Комфронта рассказал писателю о том, как проходила Московская битва. Приведу только несколько строк из того, что запомнил и записал Илья Григорьевич.
"План немцев был тщательно разработан. Главный удар они хотели нанести на двух флангах, особенно на северном. Они сосредоточили на подступах к Москве около трех тысяч танков.
Если они не подготовились как следует к зимней кампании, то это объясняется одним - они не знали России, русского народа... В первых числах декабря, когда немцы сообщали о скором падении Москвы, нам было ясно, что их наступление выдохлось. Они тогда были способны только на локальные действия. Мы отступали, сохраняя свою материальную часть, и стойкий характер нашего отхода определил дальнейшее. Нам нужно было выиграть время. Торопились не мы. Когда настал день, мы перешли в контрнаступление..."
Жуков подвел писателя к карте и длинным, отточенным цветным карандашом показал ему весь путь, который прошли войска фронта. Беседа была долгой более часа. Чувствовалось, что Жуков не торопился, ему интересно было разговаривать с писателем. До этого Эренбург совершил поездки в войска фронта и делился с Георгием Константиновичем впечатлениями.
Так появилась статья Эренбурга "Великая битва", где было немало добрых слов сказано и о командующем фронтом...
В этом же номере газеты полполосы заняла статья Петра Коломейцева об артиллерийском наступлении. Официально этот термин был узаконен в директивном письме Ставки Верховного Главнокомандования от 10 января 1942 года Военным советам фронтов и армий. Мне кажется, не лишним будет привести ту часть этого документа, где разъясняется, что такое артиллерийское наступление:
"Это означает, что артиллерия не может ограничиваться разовыми действиями в течение часа или двух часов перед наступлением, а должна наступать вместе с пехотой, должна вести огонь при небольших перерывах за все время наступления, пока не будет взломана оборонительная линия противника на всю ее глубину.
Это означает, во-вторых, что пехота должна наступать не после прекращения артиллерийского огня, как это имеет место при так называемой "артиллерийской подготовке", а вместе с наступлением артиллерией, под гром артиллерийского огня, под звуки артиллерийской музыки.
Это означает, в-третьих, что артиллерия должна действовать не вразброс, а сосредоточенно. И она должна быть сосредоточена не в любом месте фронта, а в районе действия ударной группы армии, фронта, и только в этом районе, ибо без этого условия немыслимо артиллерийское наступление".
Мне не надо было долго вчитываться в это письмо, чтобы определить, кто являлся автором многих ее положений. Подобным стилем писать официальную бумагу ни один работник Генштаба или же другого управления Наркомата обороны не взял бы на себя смелость. Военком Генштаба Ф. Е. Боков подтвердил, что к директиве действительно приложил свою руку Сталин. А подписали ее Сталин и Василевский.