Год 1943 - «переломный»
Шрифт:
Таким образом, Центральный фронт воевал неорганизованно и «частями». По частям и бил его противник, обладавший куда меньшими силами (а виноват в этом бардаке оказался «неопытный» генерал Тарасов).
12 марта генерал Родин докладывал Рокоссовскому:
«На сегодняшний день положение с горючим не улучшилось, с боеприпасами также, пехота и часть танков продолжают вести бой, а целые части и соединения стоят в тылу без горючего — 10-я зенитно-артиллерийская дивизия, 1188-й unman, 37-й гв. мп, до 50% артиллерии и танков… Войска армии на р. Усожа встретили сильное сопротивление противника, ежедневно поддерживаемое бомбардировочной авиацией по 75–100 самолето-вылетов в день, группами от 3 до 15 самолетов…
Удаление станции снабжения,
Вывод:
…2. Армия, понесшая большие потери в пехоте и мотопехоте, а также вследствие недостатка горючего, боеприпасов и растяжки артиллерии и танков в глубоком тылу, встретив новые дивизии противника на втором оборонительном рубеже, имеющимися силами и боевой материальной частью не в состоянии будет выполнить поставленную задачу до подтягивания всех годных танков, артиллерии и пополнения мотострелковых и стрелковых соединений людским составом…
Исходя из изложенного Военный совет армии просит:
а) Не начинать операцию до обеспечения армии горючим и боеприпасами(!)…
г) Прикрыть авиацией основную группировку армии в подготовительном периоде и поддержать наступление армии бомбардировочной и истребительной авиацией…»
В это время «в интересах централизации управления войсками, действовавшими против орловской группировки врага», последовала директива о расформировании Брянского фронта. Его 61-я армия вошла в состав Западного фронта, 3, 13-я и 48-я армии переданы Рокоссовскому. Однако эта реорганизация ничего не изменила в сути.
Немцы упорно сопротивлялись и «подозрительно накапливали силы» против левого крыла фронта, в том числе дивизии, выведенные с Ржевского плацдарма, а 13 марта встречными ударами отрезали вырвавшуюся к Десне конно-стрелковую группу. С большим трудом и тяжелыми потерями она пробилась из окружения и начала поспешно отходить к Севску. В этих условиях Рокоссовский принял решение подчинить группу Крюкова командующему 65-й армией, который должен был организовать оборону по восточному берегу реки Сев. В район Севска перебрасывались три стрелковые дивизии и 11-я гвардейская танковая бригада (46 танков). Одновременно, несмотря на отчаянные просьбы генерала Родина, 2-я танковая армия получила приказ продолжать наступление на Карачев. Армия начала атаку в северном направлении 17 марта. В этот же день противник с запада атаковал Севск.
Танковые корпуса рванули вперед, преодолели пару километров, потерпели поражение и через два дня откатились на исходные рубежи по реке Усожа. Причем частям 16-го корпуса пришлось выходить из окружения.
27 марта после десятидневных боев советские войска оставили Севск. Командующий Центральным фронтом отдал директиву о переходе к жесткой обороне. В ходе «полуподготовленной операции советские войска продвинулись до 30 километров, потеряв более 70 тысяч человек «людского состава». Потери в танках и артиллерии были относительно невелики (2-я танковая армия, например, безвозвратно утратила 128 машин), поскольку значительная часть боевой техники прибыла к месту событий с большим опозданием либо не прибыла совсем.
После падения Харькова и Белгорода, возникшей угрозы Курску в Ставке возникло понимание того обстоятельства, что пора подумать не о взятии Орла, а о надежном прикрытии Тулы. 28 марта на этом направлении был воссоздан самостоятельный фронт в составе 61-й, 3-й общевойсковых и 15-й воздушной армий. Новый фронт первоначально назвали Курским, потом переименовали в Орловский, затем решили, что Брянский все-таки лучше и звучит привычней. На пост командующего вернулся генерал-полковник М.А. Рейтер.
Войска Центрального фронта закапывались в землю, образовав северный фас Курской дуги.
Рокоссовский извлекал уроки:
«Изучая обстановку, противника и предугадывая характер предстоящих
Жирным шрифтом выделено то, что цензура из «невольных мыслей» сочла необходимым вымарать. Так в СССР было принято: партийные «штафирки» указывали боевым маршалам, как надо правильно, с марксистско-ленинских позиций, освещать историю Великой Отечественной войны.
И уж совершенно вразрез с «последними указаниями ВЦСПС» выглядели размышления Рокоссовского по поводу «некоторых вопросов» руководства боевыми действиями»: «Обращалось внимание и на несколько непонятное положение в управлении войсками, когда начальник Генерального штаба вместо того, чтобы находиться в центре, где сосредоточено все управление вооруженными силами, убывает на длительное время на один из участков фронта, тем самым выключаясь из управления. Первый заместитель Верховного Главнокомандующего тоже выбывал на какой-то участок, и часто получалось так, что в самые напряженные моменты на фронте в Москве оставался один Верховный Главнокомандующий. В данном случае получалось «распределенческое» управление фронтами, а не централизованное. Я считал, что управление фронтами должно осуществляться из центра — Ставкой Верховного Главнокомандования и Генеральным штабом. Они же координируют действия фронтов, для чего и существует Генеральный штаб».
Весьма невысокого мнения был Константин Константинович и об институте представителей Ставки, исполнявших, по сути, роль сталинских надзирателей в ущерб прямым своим обязанностям: «Исходя из этого, для меня вообще непонятной представлялась роль заместителя Верховного Главнокомандующего Г.К. Жукова и A.M. Василевского, а тем более Г.М. Маленкова под Сталинградом в той конкретной обстановке. Жуков с Маленковым сделали доброе дело: не задерживаясь долго, улетели туда, где именно им и следовало тогда находиться. Присутствовали они на фронте или нет — от этого здесь ничего не менялось. А вот пребывание начальника Генерального штаба под Сталинградом и его роль в мероприятиях, связанных с происходящими там событиями, вызывают недоумение…
Уже первые месяцы войны Показали нежизненность созданных импровизированных оперативных командных органов «направлений», объединявших управление несколькими фронтами. Зачем же Ставка опять начала применять то же самое, но под другим названием — представитель Ставки по координированию действий двух фронтов? Такой представитель, находясь при командующем одним из фронтов, чаще всего, вмешиваясь в действия комфронта, подменял его. Вместе с тем за положение дел он не нес никакой ответственности, полностью возлагавшейся на командующего фронтом, часто получавшего разноречивые распоряжения по одному и тому же вопросу: из Ставки — одно, а от ее представителя — другое. Последний же, находясь в качестве координатора при одном из фронтов, проявлял, естественно, большую заинтересованность в том, чтобы как можно больше сил и средств стянуть туда, где находился сам. Это чаще всего делалось в ущерб другим фронтам, на долю которых выпадало проведение не менее сложных операций.