Год 1943 - «переломный»

Бешанов Владимир Васильевич

Я впервые услышал об аэросанных батальонах и в недоумении спросил:

— А что это такое?

— Фанерные ящики с пропеллером на лыжах, — иронически усмехнулся Р.Я. Малиновский.

Потом, когда мне довелось увидеть эту диковинку, я не мог не поразиться нелепости затеи ее создателей. В аэросанях был установлен пулемет и сидело несколько автоматчиков».

Итак, для решительного броска к Ростову командование Южного фронта решило сформировать две механизированные группы.

Первая — в полосе 2-й гвардейской армии — состояла из 3-го гвардейского танкового корпуса генерала Ротмистрова, 2-го и 5-го гвардейских механизированных корпусов и 88-й стрелковой дивизии. 51-й армии Труфанова придавались 3-й

и 4-й гвардейские механизированные корпуса, нацеленные на Азов.

19 января механизированная группа Ротмистрова перешла в наступление, которое поначалу развивалось успешно. Бригады гвардейского танкового корпуса переправились через реку Маныч в районе впадения ее в Дон, освободили станицу Манычская, захватили важный плацдарм, а передовой отряд под командованием полковника А.В. Егорова в составе восьми танков Т-34, трех танков Т-70, пяти бронемашин, девяти бронетранспортеров и 200 автоматчиков к рассвету 20'января прорвался на подступы к Батайску, перерезав железную дорогу южнее города. За Егоровым должны были последовать главные силы механизированной группы. Однако закрепить успех передового отряда не удалось.

Батайск «оказался сильно укрепленным» в противотанковом и прочих отношениях, немцы, контратаковав «крупными силами», вынудили отряд Егорова, потерявший семь танков, занять круговую оборону в районе совхоза имени Ленина и поселка имени ОГПУ. Главные силы группы Ротмистрова были внезапно атакованы в левый фланг подоспевшим с юга батальоном 16-й мотодивизии и связаны боем на рубеже Манычская — Самодуровка. При этом немцы захватили штаб 2-й мотострелковой бригады и взяли в плен его начальника. За этот бой, давший Манштейну сутки на переброску дополнительных сил в район кризиса, командир батальона лейтенант Клапих был награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

На левом фланге войска 51-й армии штурмом взяли Пролетарскую и форсировали Маныч, а передовые части 28-й армии соединились с 30-й дивизией 5-го кавалерийского корпуса Закавказского фронта. К 22 января войсками Южного фронта был освобожден Сальск. В этот же день 11-я танковая дивизия Балка переправилась через Дон у Ростова. Вдоль южного берега Маныча поднялись к устью части 16-й мотодивизии графа Шверинасо 116-м танковым батальоном и ротой «тигров».

Генерал Ротмистров, опасаясь полного уничтожения своего авангарда, приказал Егорову прорываться обратно, доложив наверх, что танкисты ввиду больших потерь не могут вести активные боевые действия в одиночку. Командующий фронтом не согласился с таким решением и велел снова занять оставленные позиции.

Да и как бы Еременко согласился, если директива Ставки именно на него возлагала особую ответственность за окружение противника на Северном Кавказе.

«Захват Батайска нашими войсками, — говорилось в директиве, — имеет большое историческое значение. С взятием Батайска мы закупорим армии противника на Северном Кавказе, не дадим выхода в район Ростова, Таганрога, Донбасса 24 немецким и румынским дивизиям.

Враг на Северном Кавказе должен быть окружен и уничтожен, так же как он окружен и уничтожается под Сталинградом.

Войскам Южного фронта необходимо отрезать 24 дивизии противника на Северном Кавказе от Ростова, а войска Черноморской группы Закавказского фронта в свою очередь закроют выходы этим дивизиям противника на Таманский полуостров.

Главная роль принадлежит здесь Южному фронту, который должен совместно с Северной группой Закавказского фронта окружить и пленить или истребить войска противника на Северном Кавказе».

В 6 утра 23 января генерал А.И. Еременко отдал приказ 2-й

гвардейской армии «срочно занять группой Ротмистрова оставленные ею накануне населенные пункты имени Ленина и имени ОГПУ, перерезать южнее Батайска железную дорогу и подготовиться для занятия Батайска». В наступлении должен был принять участие 13-й гвардейский стрелковый, 55-й танковый полк и аэросанные батальоны.

23 января 11-я танковая дивизия во взаимодействии с 16-й моторизованной нанесла удар по готовившимся к наступлению советским частям и отбросила их назад на плацдарм у Манычской. К великому разочарованию Еременко, аэросани никакого впечатления на немцев не произвели, что любому здравомыслящему человеку, тому же Малиновскому, было ясно заранее. Это экзотическое транспортное средство изначально предназначалось для несения дозорной, разведывательной, связной службы, но никак не для того, чтобы ходить в атаки. Военная энциклопедия еще в 1933 году сообщала: «К отрицательным качествам аэросаней относятся большой расход горючего, малая грузоподъемность, ограниченная проходимость и сильный шум мотора. В силу этих качеств рассчитывать на широкое применение их в военном деле не приходится».

Однако в СССР любую теорию всегда проверяли на практике, потому с началом войны построили сотни транспортно-десантных (НКЛ-16) и боевых аэросаней, вооруженных одним танковым пулеметом ДТ на турели (НКЛ-26 и РФ-8), и свели их в отдельные батальоны по 30 машин. Транспортно-десантные аэросанные батальоны привлекали для перевозки лыжно-десантных частей, для подвоза действующим войскам боеприпасов, продовольствия, горюче-смазочных материалов, а также для эвакуации раненых с поля боя, для патрульной службы и службы связи в тылу своих войск. Кроме того, они могли буксировать и перевозить на огневые позиции пулеметы, минометы и 45-мм противотанковые орудия. Боевые батальоны действовали совместно с общевойсковыми частями, главным образом с лыжниками. В круг их задач входила разведка местности и противника, боевое охранение открытых флангов, патрульная служба по охране побережья озер и участков, не занятых советскими войсками, охрана командных пунктов и обеспечение связи. Во взаимодействии с лыжниками аэросанные отряды привлекались для преследования отступающего противника.

Естественно, использовать «снежные тачанки» можно было только зимой, на открытой малопересеченной местности, при достаточно глубоком снежном покрове, или на льду озер и рек. Летом они превращались в обузу для технических служб фронта, создавая проблемы с их хранением и транспортировкой.

«Идея создания этих батальонов, — сообщает Еременко, — была связана с представлением о большой подвижности и маневренности этих саней при наличии легкого вооружения (пулемет и автоматы). Предполагалось, что применение аэросаней для боевых действий в зимних условиях даст большой эффект, особенно в моральном отношении».

На самом деле оказалось, что «ящики с пропеллером» являются легкой добычей для вражеской авиации, чрезвычайно уязвимы для любого вида огня, постоянно ломаются, их проходимость совершенно недостаточна даже в зимних условиях, а также подтвердилось, что сильным шумом мотора «нагнать страху» можно только на самого Еременко, а на немцев — нереально. Чудо-оружие не сработало: «На поверку оказалось, что аэросани не могли удовлетворить требованиям, предъявляемым к боевым машинам. Они были уязвимы для вражеского огня и ненадежны даже как средство передвижения, так как были весьма капризными и чувствительными к переменам погоды. Аэросанные батальоны, будучи плохо управляемыми подразделениями, не имели ни надежной подвижности, ни маневренности, а значит, и боеспособности. Таким образом, создание аэросанных батальонов, к сожалению, оказалось пустой затеей, вызвавшей лишнюю затрату средств».