Год 2990
Шрифт:
40. В стенах, словно в мутном зеркале, он видел свой расплывчатый силуэт, это напомнило ему Харон, его скалы. Каюта была два на два метра, посередине, точно блюдце (или плаха), ложе с искусственной травой (трогательная забота о комфорте для арестованного). Алэн лежал на спине, заложив единственную свою руку за голову. Далеко ли, близко ли от него потолок - угадать было нельзя. Над ним будто простиралось лазурное небо.
* * * Каким был Харон? Мы три года исследовали его зондами и причислили к классу планет "Земля" с аналогичной атмосферой и массой, за весь этот долгий период не обнаружив аномалий, которые могли бы отрицательно влиять на здоровье человека. И, хотя на Хароне не было ни рек, ни озер, ни морей, оставалась твердая уверенность, что вода где-то на глубине все же есть. Придя сюда, мы сказали себе, что не ошиблись. Но мы ошиблись в другом, в самом главном... Я свято в это верю и сейчас, когда знаю, что на Хароне живет город с населением в пятьдесят тысяч человек... Предварительное заключение по итогам первого этапа было "планета пригодна для жизни". Окончательный вердикт мы должны были вынести после того, как пришли на Харон сами. Однако с каждым днем пребывания здесь мы открывали для себя больше вопросов, нежели получали ответов. Да, внешне Харон казался незамысловатым. Две трети всей его поверхности зеленая пыль, зеленая пустыня. Остальное было за гористой местностью: ровные, как стол, плато, словно битое стекло - скалы и расщелины глубиной до двух-трех километров, на дне которых вырастали джунгли Харона... Странные джунгли... Здесь не было лесов в нашем привычном
41. За два часа до конца расчетного времени Мо Лау принял кардинально важное решение: перенести медосмотр пассажиров в капсулах из шлюза военного корабля непосредственно на "Леонардо да Винчи". Риск ошибки при этом увеличивался на 10-15%, однако таким образом выигрывались драгоценные минуты, и это было определяющим. И только поэтому уже через полтора часа эвакуация пассажиров была завершена. Мо Лау сначала сообщил об этом Ханке по системе связи, а затем с подробным докладом прибыл в апартаменты командора лично.
– Не стойте, не стойте... кажется, у меня здесь не одно кресло, а я не такой уж деспот, - стараясь показать свое благодушие, встречал его Карл Ханке, - ваша новость, замечу, первая хорошая за последние сутки. Лейтенант, расположившись в кресле, тем не менее продолжал говорить в подчеркнуто официальном тоне: - Спасибо, сэр. Команда сработала действительно отлично.
– Сколько человек мы сняли всего со звездолета?
– Сто пятьдесят два человека, сэр. Из них только трое - члены экипажа: стюардесса, помощник командира и второй пилот, кажется, третьей смены... Тот, кто был с ними в ресторан-клубе третьим, - пассажир. Они все еще в коме, сэр?
– Да. К сожалению.
– В период проведения операции мы соответственно обнаружили пятьдесят одну пустую капсулу. В двух из них был "голубой туман".
– В каком состоянии остальные пассажиры?
– Пребывают в добром здравии... Я даже сказал бы, в слишком добром. Требуют вас, командор, и ведут себя агрессивно. Что касается президента Новой Австралии и его охраны, то у меня нет оснований думать, что они живы. Их капсулы оказались пустыми. В модуле "В" никого не было: мы обследовали его самым тщательным образом. Никаких следов их присутствия. А учитывая, что из модуля еще до расстыковки были вынесены все скафандры...
– Почему?
– Сэр, вы не беседовали со стюардессой?
– Нет.
– Я уделил разговору с ней несколько минут. Ей ничего не известно о том, что произошло с экипажем. Но события, предшествовавшие расстыковке "Леонардо да Винчи", как мне кажется, заслуживают более пристального рассмотрения, нежели это могла дать наша короткая встреча.
– Вы выражаетесь как-то очень туманно... Что сказала эта молодая мисс?
– Сэр, я хотел бы, чтобы вы сами услышали это из ее уст... Но на данный момент я жду вашего приказа покинуть этот квадрат.
– Да, да, конечно... Насколько я понимаю, отбуксировать модуль "А" к Земле, чтобы уже на базе продолжить сканирование электронного мозга, у нас нет никакой возможности...
– Все правильно, сэр. Мы слишком ограничены во времени.
– Мы остаемся без главного свидетеля.
– Что поделать, сэр.
– О'кей, лейтенант, с Богом! Давайте убираться отсюда побыстрее!
* * * Стив потерял Ладу из виду с момента запуска двигателей крейсера. Он отснял несколько впечатляющих кадров, например, прощальный взгляд на "Леонардо да Винчи" или его растворяющийся с каждой секундой в бездне силуэт; затем свернул работу, праздно прошелся по ЦУПу, успев при этом даже отметить для себя несколько моментов, - чьи-то разговоры и какие-то слухи, и только тогда вспомнил о журналистке. Он нашел ее в каюте, занятой компьютером. При упоминании ее имени она вздохнула, вопросительно на него посмотрела, однако шлема не сняла - У меня есть для тебя кое-что, - почти обиженно говорил Стив; он терпеть не мог, когда живому человеческому общению предпочитали электронные мозги.
– Что же?
– прекрасно знавшая своего коллегу, невозмутимо спросила Лада.
– Через минуту в багажном отделении командор будет отчитываться перед пассажирами. Затем командор, видимо, будет беседовать со стюардессой. Я слышал, как Мо Лау распорядился доставить ее в его апартаменты. Лада, наконец, избавилась от компьютера, положила шлем рядом с собой на рабочий стол и, заговорщически подмигнув Стиву, загадочно улыбнулась.
– Я только что пробралась в электронный мозг крейсера. Взломала все коды, обошла все капканы... И...
– И?
– На "Леонардо да Винчи" были террористы "лиги". Крейсер, оказывается, шел к нему на сближение с двойной целью. Не все, как ты видишь, замыкалось на Алэне Лаустасе. Но именно к нему нам проще всего добраться.
– Каким образом? Он ведь, кажется, в изоляторе.
– Но я же проникла в электронный мозг!
– Не вижу связи...
– Ты что-нибудь слышал о "Ложе"?
– Что-то слышал. Ничего конкретного.
– Все правильно. Внеправительственная организация, объединяющая наиболее влиятельных людей Земли и, как многие предполагают, определяющая политику колонизации новых миров. Впрочем, ей приписывают гораздо большую сферу деятельности и вмешательства. И главное - влияния. Лига же, как известно, ратует за жесткий подход к колонизации, в принципе не оставляя аборигенам права на существование. И "Ложа", и "Лига" - тайные организации. Но если наличие первой правительствами всех планет отрицается, при том, что на практике ни одно важное решение не принимается без согласования с ней; то вторую клеймят позором и карают мечом. И недаром, ведь это самая могущественная и самая многочисленная террористическая организация всех времен и народов. Такой вот экскурс к истории вопроса: кто есть кто. Продолжаю... Именно принятию решения о создании
– Ты хочешь сказать, что Алэн Лаустас в прошлом принадлежал к корпусу разведчиков и что он, и террористы "Лиги" оказались на звездолете не случайно?
– Мы понимаем друг друга с полуслова... И поэтому, в свете моих новых воззрений на это дело, я помогу избавиться от заточения г-ну Лаустасу, с условием, что он будет хоть чуточку откровенен.
– Ты думаешь, у тебя есть шансы?
– Мне почему-то показалось, что в разговоре с командором Алэн Лаустас ему угрожал. А что, если... Алэн Лаустас оказался неугоден "Ложе"?
– Если только она вообще существует и знает об этом похитителе детей...
– Но тогда я напрасно тратила свое красноречие. А мне бы этого не хотелось.
42. Потом Фредерику стало лучше. При стремительно прогрессирующей болезни его внезапное выздоровление был нам вдвойне непонятно. Но в одно утро он избавился от волдырей, и кожа его приобрела естественный цвет, а в следующее - встал на ноги. Его шатало. Иногда, хоть и крайне редко, носом и ртом открывалось кровотечение. Прекращалось оно быстро, но этого было достаточно, чтобы свидетельствовать о том, что болезнь не оставила его окончательно, а лишь затаилась где-то глубоко и, кажется, ждет удобного момента, чтобы вернуть утраченные позиции. Однако на какое-то время Фредерик снова был с нами. Тридцать второй день нашего пребывания на Хароне ничем особенным отмечен не был. Мигель к его исходу вернулся из разведки со стороны плато. Фредерик оставался в лагере, пытался наладить наши поврежденные зонды. Я вместе с Клодом занимался бурением. Мы почти не разговаривали. Но это было молчание не врагов и не людей, которые помнят обиду, это было вынужденное молчание, когда мысли одного были так далеко от мыслей другого, что найти точку соприкосновения их было почти невозможно; мы жили каждый в своем мире, делая свою работу, как высокоорганизованные машины. Это было его, Клода, новое качество - он ушел от раздражительности, но замкнулся в себе, словно отгородился от нас стеной. В тот вечер Клод в который уже раз отказался от ужина. Мы трапезничали втроем: Мигель, Фредерик и я, и каждый, бросая в его сторону косые взгляды, думал об одном и том же, я видел это на их лицах... Первым произнес ЭТО вслух Фредерик, и, может быть, это болезнь придала ему решимости. "Клод больше не может оставаться во главе экспедиции". "Согласен", - глухо сказал Мигель. "Согласен", - кивнул я. Клод вдруг резко встал и, кажется, принялся всматриваться в ночь. Услышать нас он не мог. Мы говорили вполголоса, а он был метрах в десяти, у края ожившей огнями платформы.
– Клод!" - окликнул его Фредерик. Клод словно ждал того, повернулся и произнес: - Я знаю, что вы собираетесь мне сказать. Но я прошу отсрочки этого разговора до утра. Утром я вам все объясню. Я знаю, у вас накопилось ко мне немало вопросов...Утром. В неловком молчании мы отправились спать. Я не верил, что смогу заснуть. Но сон увлек меня, точно водоворот. Я попытался из него вырваться тщетно. Мне снился Харон. Этот сон приходил ко мне каждую ночь и, уходя, не оставлял о себе воспоминаний... до этой ночи. Мне снился Харон... Ночное небо вспыхнуло ярким светом. Харон ощутимо содрогнулся. Зеленая пыль пошла волнами, а после будто окаменела. Воздух расступился, и преисподняя в бешеном жарком танце, опускающаяся на уготованное ей ложе, явилась глашатаем вторжения землян. Они пришли. Один за одним корабли садились на Харон, замирая монументами славы Человечеству. Мы встречали караван, оставаясь на уважительном расстоянии от него, наблюдая за чудесной фреской с края возвышающегося над пустыней плато. На взлете дня Харон был завоеван. Свыше ста кораблей стояли внизу, и с трапа каждого сходили люди... Мне снился Харон...
43.
– Мисс Уорней, - прокашливаясь, начал командор, словно за поддержкой, оглядываясь на лейтенанта; Ханке всегда было тяжело разговаривать с беззащитными (по крайней мере, внешне), молодыми особами женского пола, начнем по порядку. Просто расскажите, как протекал полет "Леонардо да Винчи" с первой до последней минуты, глазами стюардессы, естественно. Катрин, еще не освоившись с обстановкой, ответила, немного волнуясь: - Мне никто ничего не говорит. Что с экипажем? Я ведь имею право знать?
– Разумеется... У нас на борту еще двое ваших астронавтов. Оба они в коме. Остальные, надо полагать, погибли. Однако их тел мы не обнаружили. В ЦУПе следы перестрелки. Все разорено. Был поврежден электронный мозг. Черный ящик нам также не удалось достать... Именно поэтому мы очень рассчитываем на вас. С какого момента ситуация на звездолете вышла из-под контроля?
– Наверное, с того, как в ресторан-клубе убили ту девушку...
* * * "Алэн Лаустас!" - сквозь сон прорвалось к нему имя. Он открыл глаза. Над ним по-прежнему было бескрайнее лазурное небо, и он по-прежнему лежал на изумрудной, постриженной под бобрик, траве, ... в своей клетке. Но рядом никого не было. Он был один. "Память... Я схожу с ума". Однако сомкнуть веки, окунуться в прошлое, в болезненный и мучительный сон Алэн не успел, - его позвали снова. Теперь он узнал этот голос и понял, что это не галлюцинации. Голос доносился сверху, из ниоткуда. Он ответил, как обычно, сдержанно.
– Чем обязан? Мисс Корнуэлл, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, - в ее тоне не чувствовалось заигрывания, - хотела обратиться к вам с предложением... хочу взять у вас интервью.
– Как я понимаю, вы вряд ли спрашивали разрешения на беседу со мной у командора? Лада Корнуэлл точно не заметила этого выпада: - Вас ведь используют в чужой игре, Алэн. Вы оказались на звездолете не по своей воле и только потому, что на нем оказались члены "Лиги". Вы поведаете мне обо всех деталях этой операции, а я...
– здесь Лада сделала многозначительную паузу, но Алэн молчал, и ей пришлось продолжить.
– А я помогу выбраться вам из вашего заточения...
* * * - ...Каким образом президент Новой Австралии оказался в ЦУПе? Я хочу сказать, что его привело туда?
– Это он принес нам весть о смерти командора. Хотел лично выразить нам свои соболезнования.
– Но он пришел без охраны?
– Да. Охранник пришел чуть позже. Уверена, что это от него Ник узнал о "червях Мортакса", об эпидемии на корабле.
– Ник?
– Ник Крашпи, первый пилот первой смены. После смерти командора он занял его пост.
– Может быть, для вас это будет хорошей новостью: один из астронавтов, которых мы нашли, именно Ник Крашпи...
* * * - ...Вы знаете, что вход в изолятор охраняется?
– Знаю. Но я рассчитываю на ваши уникальные способности... Я отключу для вас силовое поле...
– Когда? До интервью или после?
– После. Как только мы будем на Земле. Иначе как вы сможете воспользоваться моей услугой. И здесь вам придется положиться на мое слово. Мы договорились?
– Я опасаюсь, мисс, что моя откровенность вам не понравится, причем не потому, что я буду неискренен, а потому, что... что, если вы ошибаетесь?
– Не думаю...
– И все-таки. Вдруг вы окажетесь разочарованной нашей беседой или просто не поверите мне?
– Мы теряем время. Я предлагаю оставить эту казуистику и перейти к делу... Вы принимаете мое предложение?
– С одним условием: вы снимите с изолятора силовое поле, как только мы закончим, не дожидаясь Земли.
– К чему такая спешка? Ваше исчезновение тотчас обнаружат, вас кинутся искать и непременно найдут... Зачем вам это?
– Вы против?
– Согласна...
* * * - ..когда я пришла в себя, все было кончено: Рэг Гамильтон исчез. Рядом с президентом было два силуэта начальника его охраны... Их можно было бы назвать его точной копией, если бы они не просвечивались... Я, право, не знаю... Это было непонятно и страшно... Они не могли говорить... А движения были плавными... Я... Я... Мне страшно вспоминать...
– Успокойтесь, успокойтесь, дорогая Катрин. Лейтенант, подайте мисс стакан воды...
– Благодарю Вас...
– Вернемся к эпидемии на корабле...