Год Быка

Омельянюк Александр Сергеевич

– «Во время правления большевиков была очень страшная атмосфера общего отречения, измен, предательств – непредставимая по масштабам духовная катастрофа! Были миллионы людей, пленённых ложью и вовлечённых в сатанинскую расправу над своим же народом, церковью и своей страной.

Всё это повергало в уныние и отчаяние, приводило к ощущению обречённости и безнадёжности. Потеряв веру в Бога, прежде великая Россия, стала беззащитным объектом сатанинского плана геноцида.

Гражданская и Отечественная

войны, искусственно созданный голод, тюрьмы и лагеря привели к уничтожению многих самых активных людей.

Прежде православный народ спивается, приучается к обману, воровству и лжи, как способу жизни. Люди теряют способность организовывать свою частную жизнь, не могут нормально трудиться, любить, жить семейной жизнью, рожать и воспитывать детей» – как пономарь по заученному и с трудом запомненному у Ильина, вещал бывший торговец фруктами бывшему… марксисту-ленинцу.

Опять сначала?! Он же уже об этом говорил! Так это ж прям история его рода! А ведь активный – не значит лучший! А кто дал большевикам таких слабаков, которые вдруг сразу стали пить, воровать, лгать, лицемерить? Так в этом виновата, согласно его же заключениям, фактически получается только Церковь с многовековой верой в высшие силы, в Бога, а не, по его заключению, большевистская элита, нелюбящая и презирающая свой народ!

Вот сразу видно человека без естественнонаучного образования! Как же с таким мировоззрением он вступил в партию? Значит, врал, изворачивался, лицемерил, приспосабливался из карьеристских побуждений! Наверно ещё и кричал на собраниях «За», когда был фактически против. И с этим он жил всю жизнь?! А теперь освободился и стал тявкать: то не так, это было не эдак! А ты-то где был? Боялся? Тогда сиди теперь и молчи! Совесть то где твоя была, в кармане?! – слушая и анализируя, про себя возмущался Платон, вслух лишь поведав всего одну концентрированную мысль:

– «В нашей стране началось всё с того, что государством стали управлять доярки! А закончилось всё это прогрессом: к власти пришёл комбайнёр и развалил великую страну!».

Вячеславу Александровичу понравилась заключительная мысль Платона, что он и подтвердил широкой и добродушной улыбкой, сказав напоследок:

– «Да! Людям свойственно в течение жизни умнеть, поэтому обогащать свои знания и менять свои убеждения! Невозможно оставаться на своих же позициях только из-за того, что они твои собственные!

Если начинаешь видеть, что ошибался, то для умного человека, в отличие от упрямого, вполне естественно признать свои ошибки, и критиковать свои же, ранее высказанные мысли и поступки. Таких примеров в истории много, тем более на протяжении прошедших десятилетий и изменений условий жизни. Сама жизнь указывает на допущенные ошибки.

До революции семнадцатого года, согласно статистики, пьющих было значительно меньше, чем позже. И только большевистская пропаганда во время Гражданской войны провозгласила: всё дозволено, грабь награбленное, человек волен свободно любить! И это дало толчок к увеличению и дальнейшему росту пьянства и безнравственности. А последние двадцать лет нашей жизни подняли среднюю цифру

пьянства до ста восемнадцати литров на человека в год! Я уж и не говорю о нравственности!».

К следующей их встрече уже тщательнее готовился Платон. Он бегло прочитал оставленную ему оппонентом книгу И.А. Ильина, и даже кое-что для себя выписал.

В этот раз Платон угостил Вячеслава Александровича чаем. Так за чашкой медленно убывающего и остывающего напитка и прошла их очередная беседа.

Платон решил теперь лишний раз не влезать в монолог старого человека, дать ему высказаться как можно полнее.

Как сам бывший руководитель, на своём опыте познавший это, Бармин начал с темы начальника и подчинённого:

– «Каждый правитель вынужден терпеть холуёв. Знаешь, что это подлый человек, подхалим, что любит не тебя, а лишь себя, свою шкуру и свои интересы, но ничего не можешь поделать. Ибо нет у тебя по-настоящему близких людей, друзей. А мешает этому власть и блага, создаваемые ею. Вот и ползёт к тебе лакей на брюхе».

Платон молча выслушал, кивая в знак согласия.

Тогда Бармин продолжил:

– «Завершение чего-либо на свете сразу же знаменует собой начало его уничтожения. Дом начинает понемногу разрушаться сразу же по окончании его строительства. И мы, разве не начинаем умирать, только родившись?».

– «Нет! Мы сначала растём и крепнем, потом идёт застой, и уж только после этого – закат! Трилогия развития! Дом, кстати, как и любое строение, тоже не сразу разрушается, а сначала стоит и функционирует!» – вынужденно вмешался Платон в слова не знакомого с диалектикой развития.

И тот, пока говорил Платон, отхлебнувши чая, продолжил несколько другое:

– «Чтоб Держава могла расцветать и подниматься выше всех народ должен согласиться на некоторые тяжести и жертвы. По доброй воле он на это не пойдёт. Надобно заставить!».

– «Здрасьте, Иосиф Виссарионович!» – не выдержал Платон такого резкого поворота в мыслях православного из крестьян.

А тот, усмехнувшись произведённому эффекту, бодро продолжил:

– «Новая власть часто пытается заимствовать у старой всё годами проверенное, установившееся, непоколебимое! Правд всегда будет мало, хотя книг и много. Может быть под натиском примитивных головорезов погибли мировые сокровища человеческого духа, а потомкам осталась лишь хвала и слава завоевателей. Того же, что было на самом деле, так никто и не узнает».

– «О-о! Это интересная мысль! Никогда ранее, что-то её не слышал!» – действительно с восторгом реагировал Платон.

– Да, да, Платон Петрович! Именно так! Вся наша история, и не только наша, но и других стран, изобилует подобными фактами! То о ком-то говорят, что он был героем! А то пишут, что он был злодеем! Даже про последнюю Мировую войну пишут прямо противоположное, в зависимости от того, чего хотят добиться, и кого считают героями!».

– «Согласен!» – практически не перебивая, кивнул головой Платон.