Год черной собаки
Шрифт:
Один эпизод особенно исчерпывающе характеризует ее; думается, как бы определяет жизненную позицию. Я тогда прилетел из Египта от профессора Эдвина и был завален работой. Загадочное преступление произошло в районе Кребса, и нераскрытие его грозило инспектору огромными неприятностями. Она же возвратилась из короткого отпуска и неожиданно нагрянула ко мне на квартиру...
Вирджиния в легком - оранжевые цветочки по белому полю - платьице, прищурившись, смотрела на Грега.
– Чувствую, ты удивлен и не в восторге?
–
– У меня много работы.
– Значит, для меня времени нет?
– Она обмахнула лицо подолом платья. Боже, какое пекло.
– Но, родная, это чрезвычайно важно, - начал он, словно оправдываясь. Представь, Кребс в весьма тяжелом положении, он может потерять службу, а у него внук и больная невестка, там...
– Не хочу знать, что там, а вот здесь я и очень тебя люблю.
– Джин поднялась и взъерошила ему волосы.
– Поговорим после.
– Но, - попытался он возразить, - мне совершенно необходимо...
– Никаких но, - перебила.
– Я ополоснусь. Задыхаюсь от жары.
– Она направилась в ванну.
– Джинни, с отцом несчастье, он попал в беду. Я надеялся именно сегодня сообщить ему кое-что обнадеживающее, что удалось распутать. Пусть попытается получить у своих сатрапов отсрочку денька на два-три, бормотал Грег и плелся за ней.
– Растворись.
– Вирджиния захлопнула дверь перед его носом.
– Но я намеревался...
– Если ты еще откроешь рот и будешь ныть, мой милый, - донеслось сквозь плеск воды, - я тотчас исчезну и мы поссоримся на век. Посиди в гостиной.
Грег досадливо пнул ее туфлю и прошел в комнату. Опустился в кресло и прикрыл глаза. Работать уже не хотелось.
– Ты не заснул?
Фрэнк поднял веки. Вирджиния в мохнатом розовом халате появилась в дверях. Пахнуло чем-то свежим и ароматным. Волосы ее были откинуты назад и собраны в пучок на затылке. Взор фиолетово-синий.
– Ты не спишь?
– Она уселась на диван, закинув ногу на ногу.
– Думаю.
– Он потянулся к ней.
– Думай, думай.
– Джин отстранилась.
– К делам фирмы ты так и не приступил?
– Не, - беспечно мотнул Фрэнк головой.
– Прискорбно.
– Она встала и прошлась по ковру.
– Еще до моего отъезда накопилось много неотложных дел. Клиенты могут поднять шум, а то и расторгнуть контракты. Подумал об этом?
– Не до них было. Ты понимаешь - речь идет о судьбе моего приемного отца.
– Понимаю.
– Джин взяла сигарету.
– Но не следует забывать о главном, о репутации конторы. Только и не хватало, чтобы кто-то остался недоволен нашей деятельностью. Уж не воображаешь ли, что заказчики придут в восторг от этой волокиты и, захлебываясь от филантропии, повысят нам гонорар. Она щелкнула зажигалкой. К потолку потянулась струйка дыма.
– А мне начхать.
– Грег действительно чихнул.
–
– Эта, как ты говоришь, авантюра может избавить моих близких от беды.
– А нас от денег?
– Она стояла перед ним, откинув руку с сигаретой в сторону, другую уперев в бедро.
– Удивляюсь, как это ты до сих пор не стала во главе "Гуппи", клянусь, порядка было бы больше.
– Э-э нет, дорогой.
– Она стряхнула пепел в перламутровую раковину. Каждый хорош на своем месте, мое счастье. Кроме того, я женщина.
– Ну и что?
– А то, - Джин разогнала ладонью дым.
– Ты видел когда-нибудь обаятельную белую даму, которая бы посягала на мужские обязанности?
– Видел, малышка, и не только видел, но и...
– Не перебивай. Не дурачься, я серьезно. Мужские привилегии необходимы цветным, дурнушкам и неудачницам. Пусть работают.
– А ты злая, Джинни.
– Грег попытался зубами схватить ее палец.
– Не придирайся.
– Я констатирую факт; ты эгоистка по отношению к людям, которые этого не заслужили.
– Я рационалистка. У меня свое мнение о месте мужчины и женщины. Надо довольствоваться тем, что определено богом.
– Бога нет.
– Не юродствуй. Когда надо, он есть.
– Когда тебе выгодно?
– Мне выгодно быть за мужем и за богом, как за каменной стеной. В моем понятии для этого-то они и существуют. Должны обеспечивать нас, один материально, другой морально. Ничем иным я заниматься не собираюсь. Жизнь коротка - надо наслаждаться ею.
– Но получается, слабый пол не должен трудиться или участвовать в общественной жизни? Не будет ли это оскорбительно? Не уронит ли достоинство женщин?
– Отнюдь нет.
– Она покачала головой.
– Ну а любовь?
– Любовь?
– Джин как-то загадочно улыбнулась.
– В идеальном варианте можно одарить своего избранника и любовью, если он того достоин.
– А если нет? То есть не оправдает твоих надежд на то самое материальное благополучие?
– На нет и суда нет.
– Это аморально. Жить с нелюбимым.
– По-твоему, морально жить с бедным неудачником?
– Ладно. Но не будет ли женщине скучно ничего не делать? Говорят, от безделья даже миллионеры стреляются.
– Она станет помогать карьере супруга, способствовать его процветанию на общественном и служебном поприще. Быть украшением. И блистать среди избранных. Ты против?
– Я-а-а? Упаси господь. Кто же станет возражать, когда ему способствуют, продвигают, украшают. Но что делать тем, у кого нет твоей внешности, цвета кожи и достатка? И наконец, - он ударил себя кулаком в грудь, - такого мужа, как я?