Год литераДуры
Шрифт:
Хотя постойте-ка: в переводе с греческого «катастрофа» — это не обязательно «гибель»! Да-да! Среди множества значений этого слова есть, вообразите, и «поворот». Ну a во всякий поворот, по меткому наблюдению всё того же Валерия Васильевича, мы уж как-нибудь впишемся. Дело-то знакомое, нам не привыкать. И не в такое еще, бывало, вписывались.
ПЕТУШОК ПО ПРАВАМ ДЕТЕЙ
У нас в области Павел Астахов — женщина…
Стоп, минутку, я, кажется, неудачно выразился. Лучше так: наш местный Павел Астахов — женщина… Нет, это тоже звучит
До 2009 года права российских детей не защищал никто, кроме милиции, прокуратуры, суда, сотен тысяч педагогов и миллионов родителей. Этого явно не хватало, поэтому глава государства однажды подписал Указ о создании должности Уполномоченного при Президенте РФ по правам ребенка. 30 декабря 2009 года в эту должность вступил выпускник Высшей школы КГБ СССР, телеведущий, писатель, шоумен, руководитель всероссийского общественного движения «За Путина» и, наконец, адвокат Павел Астахов. A еще через пять месяцев саратовские власти, вдохновленные московским примером, учредили в нашей области аналогичный пост. Его-то и заняла женщина: Юлия Ерофеева, бывшая отделочница деталей кукол на фабрике игрушек, a с некоторых пор дипломированный юрист.
О том, чем знаменит федеральный Уполномоченный, нет смысла рассказывать подробно: всем, кому надо, и так известны этапы его большого пути — от поддержки «закона Димы Яковлева» о запрете усыновления российских детей гражданами США (сотни сирот, в том числе инвалидов, остались без приемных родителей) до публичного одобрения браков с несовершеннолетними в отдельных российских регионах (где, по словам Павла Алексеевича, уже после 27 лет женщины «сморщенные», и, значит, мужчинам следует поторопиться).
Деятельность госпожи Ерофеевой в Саратовской области не столь вызывающе-скандальна, хотя по мелочам не менее занимательна. Наша Юлия Леонидовна, например, опечатывала в школах актовые залы, где можно проводить банкеты (правда, в реальности никто их не проводил, но ведь могли же!), устраивала «туалетные» рейды, самозабвенно боролась с помидорами в меню школьных буфетов, с пластиковыми окнами и «анатомически правильными» пупсами. Под горячую уполномоченную руку попал даже композитор Иоганн Себастьян Бах, которого госпожа Ерофеева приговорила к изгнанию с уроков музыки. Дескать, от этого Баха y деток болит голова!..
Для справки: бурная активность госпожи Ерофеевой ежемесячно обходилась областной казне в 140 тысяч рублей. Таким образом, за минувшее пятилетие набежало около восьми с половиной миллионов. В конце концов даже до местных властей, не склонных к финансовой рефлексии, дошло, что такие деньги лучше, пожалуй, тратить на самих малюток, чем на их защитницу. В кулуарах облправительства зашептались о скором упразднении поста местного клона Астахова: детям, мол, будет достаточно и федерального Павла Алексеевича.
Ясно, что саратовскую Уполномоченную едва ли обрадовали грядущие перспективы ее должности. Ha помощь пришла главная пассионария российской Госдумы депутат Елена Мизулина, для которой лексика времен Брежнева и Суслова остается старым, но верным оружием. «Ликвидировать эффективно работающий институт регионального Уполномоченного по правам ребенка — это не просто ошибкой может оказаться, a
Тем временем детская омбудсменша появилась на заседании облправительства и огорошила всех страшной вестью: будто бы на территории области замечены иностранные граждане, которые втайне от властей хотят заняться летним отдыхом наших детей. «В каком количестве эти иностранные граждане? — сурово спросила госпожа Ерофеева. — Граждане каких государств? Какое ведомство имеет информацию об этом? Чему будут учить этих детей?» В этот момент даже самых прижимистых осенило: экономия экономией, a должность Юлии Леонидовны упразднять нельзя ни в коем случае.
Короче говоря, потрясений основ не случилось. «Сигнал» насчет происков иностранных вредителей лично принял и пообещал взять под контроль сам губернатор. Местная Уполномоченная в регионе как была, так и останется. Правда, она с недавних пор уже другая, но повадки те же и оклад тот же: есть в мире ценности, которые не измеришь финансовым аршином. Ну кто еще будет эдаким Золотым Петушком из сказки Пушкина оберегать рубежи от вражеских агентов? И если даже агенты рождены больным воображением, это значения не имеет; главное — патриотически прокукарекать. Реальные проблемы? Они столь глубоки, что уже почти не решаемы. Поэтому нашей власти — в провинции или в столицах, — сегодня нужны не профессиональные управленцы, а те, кто хорошо умеет пугать. Гнать волну, бить в набат, дудеть в дуду, делать страшные глаза и наводить тень на плетень…
Только не спрашивайте, пожалуйста, при чем тут вообще дети.
«РОДИНА» SECOND HAND
Весной 2010 года в Израиле был показан телесериал Гидеона Раффа «Военнопленные» (Prisoners of War, оригинальное название на иврите «Хатуфим») — история двух рядовых солдат, Нимрода Кляйна и Ури Заха, которых удалось возвратить домой, к семьям, после 17 лет сирийского плена, и теперь оба пытаются вновь вписаться в уже полузабытую мирную жизнь. Осенью 2012 года было объявлено, что российская компания Тимура Вайнштейна «ВайТ Медиа» приобрела лицензию на «Военнопленных» и будет снимать сериал с тем же сюжетом, видоизменив его в соответствии co здешними реалиями. В марте 2015 года наша версия под названием «Родина» (с Владимиром Машковым в главной роли) вышла на экраны страны и, по отзывам аналитиков, стала для канала «Россия 1» самым рейтинговым сериальным проектом за последние два года…
Ах да, чуть не забыл одну деталь: между израильской премьерой и российской вклинилась еще одна премьера — американская. В 2011 году на канале Showtime вышел первый сезон «Родины» (Homeland). Формально этот лицензионный телепродукт был создан на основе тех же «Военнопленных», но на деле ремейк очень далеко отошел от оригинала — собственно, это была уже совсем другая история.
Тут придется сделать паузу ради теоретического отступления. Термином «ремейк» (от английского «remake», то есть «переделка») в музыкальной индустрии и в кино называют новую версию уже существующего произведения, но с изменениями или добавлениями.