Год Мамонта
Шрифт:
Дворецкого уже успели задушить и затолкать в мешок. Это не имело никакого значения. Было два выхода — либо бежать самому, либо идти теперь к Фалкону и рассказать все как есть. Несколько мгновений Хок колебался. И выбрал второе. Он нужен Фалкону. Ему нечего бояться.
Стол в кабинете Фалкона был завален бумагами. Комод просматривал список за списком, сортируя членов Рядилища по чину и степени влияния, деля оппозиционеров на популярных, опасных, и популярно опасных. Фалкон размышлял над списками лояльных и ждал вестей от Хока.
Вошедший
— Садитесь, Хок, — сказал он. — Не нервничайте. Все к лучшему.
Хок сел в кресло напротив Комода и стал смотреть в одну точку. Комод поднял глаза на Хока, криво улыбнулся, и снова занялся разбором списков.
— Завтра мы объявим Первого Наследника Великим Князем, — сказал Фалкон. — Ведь объявим?
Комод и Хок одновременно кивнули. Фалкон прошел за спиной Хока, и холодная волна побежала по спине соратника. Вдоль позвоночника выступил липкий противный пот.
— Он отрекся от престола. Это все слышали. Что с ним будет дальше не наше дело. Все к лучшему.
— Мне следовало быть расторопнее, — сказал Хок, надеясь, что Фалкон скажет что-то вроде — Да, но… или — Нет, вы сделали все, что могли.
Но Фалкон промолчал.
— Что же теперь делать? — спросил Комод, наивно округляя глаза.
— Ничего, — сказал Фалкон. — Все к лучшему. Припрячем списки до поры, до времени. Мы не готовы к решительным действиям, и не были готовы вчера. Начинать нужно с малого. Обвинение в убийстве Великого Князя и раскрытие заговора было бы с нашей стороны большим риском в данный момент. Но, господа, у нас теперь нет пути назад. Ни у меня. Ни у вас, Комод. Ни у вас, Хок. Либо мы продолжаем начатое. Либо…
Он безучастно посмотрел на Хока. В этой безучастности было столько многозначительности, что Хок не выдержал.
— Я сделал все, что мог, — сказал он. — Его не было в апартаментах. Я допросил княгиню…
— Стойте, стойте. Вы допросили княгиню?
— Да. Это не принесло…
— Комод, прошу вас, оставьте нас наедине на несколько минут.
Не удивляясь, Комод встал и вышел из кабинета. Как только дверь за ним закрылась, Фалкон рванул на себя кресло, установил его вплотную к креслу Хока, и сел рядом, уставившись бешеными зелеными глазами Хоку в профиль.
— Вы допросили княгиню.
Хок боялся повернуть голову или даже скосить глаза. — Да, — сказал он. — У меня не…
— Слушайте меня внимательно, Хок. Слушайте очень внимательно, ибо от этого зависят ваше благополучие и ваша жизнь. При первой возможности вы извинитесь… нижайше извинитесь… перед княгиней. И больше никогда, вообще никогда, не обратитесь к ней первым. Княгиня неприкосновенна. Более того, вы лично отвечаете, с этого момента, за каждый волос на ее голове. Если кто-то окинет ее недобрым взглядом, убейте этого человека. Если, выходя из кареты, она подвернет ногу, вы понесете личную ответственность. И лучше бы вам в этом случае покончить с собой, ибо то, что ждет вас, не приснится даже видавшим виды палачам.
— Простите
— Прощаю. Не переживайте. Я вам очень доверяю. Во всех наших делах все ваши действия — на ваше усмотрение. Вы умеете принимать самостоятельные решения, и вы их принимаете, чему я очень рад. Я считаю честью для себя иметь дело с таким человеком как вы. Есть только одно исключение, и вы о нем будете помнить, всегда. Я доволен вами. Зигвард сбежал — и черт с ним. Придет время, и мы его найдем и предадим суду, если будет нужно. Пока что, прошу вас, не тратьте силы на поиски. Я поручаю вам очень важное дело.
— Какое? — спросил Хок, просветляясь.
— Оппозиция существует не только в Рядилище. Она существует также в народе, и даже среди аристократии. Плохо то, что оппозиция эта стихийна. У нее нет настоящего лидера. Его обязательно нужно создать, в кратчайшие сроки, и чтобы он служил нам. Есть у вас на примете кто-нибудь?
Хок подумал.
— Есть несколько человек.
— Выбирайте сами. Я полностью доверяю вам. Если понадобятся деньги, не стесняйтесь и не торгуйтесь. Мы заплатим столько, сколько он запросит. Все, можете идти. Приходите завтра к завтраку. Мы позавтракаем вместе и обсудим кандидата.
Хок встал. Он был почти счастлив. Чувство облегчения пьянило.
— Комода позвать? — спросил он.
Великий человек, подумал Хок. Великий и справедливый. Что мы без него.
— Комод, я полагаю, уже сидит в заведении, и гусь уже на вертеле, — Фалкон усмехнулся. — У всякого свои слабости.
Хок вышел. Фалкон сел к столу и снова взял в руки список лояльных членов Рядилища. Обмакнув гусиное перо в мраморную чернильницу, он подчеркнул третье сверху имя. За окном мелькнула какая-то тень. Подозрительный по натуре, Фалкон встал и подошел к окну.
Окно было на втором этаже. Птица пролетела, подумал Фалкон. На всякий случай, он открыл окно и посмотрел на улицу — направо, налево, вниз. Никого. Ну и ладно.
Зигвард держался за выступы и щели в стене пальцами, ногами, чуть ли не зубами. Наконец Фалкон прикрыл окно. Зигвард передвинулся к горголе, взялся за ее нижнюю зубастую челюсть, нащупал ногой щель в стене, и разом скользнул на несколько футов вниз, после чего он просто прыгнул на землю, стараясь приземлиться мягко. Совсем мягко не получилось. Припадая слегка на подвернутую ногу и стараясь не завыть от боли, Зигвард добежал до угла, повернул, отвязал коня, и только после этого разжал зубы. Спрятав кинжал обратно в голенище сапога, он вскочил в седло. Были ранние сумерки. Дневные толпы разошлись, а вечерние еще не собрались, на улицах не было людно. Зигвард пролетел Кружевной Мост, повернул, проехал вдоль набережной, и вскоре был у Северных Ворот. Караул только что сменился. Весть об отречении еще не распространилась по городу, и Великого Князя узнали и поприветствовали. Галопом он вылетел из города и не замедляя хода направился по кронинской дороге на север. Миновав предместья, он перешел сперва на рысь, а потом на шаг, давая коню отдохнуть.