Год садовода
Шрифт:
Или найдет вдруг в питомнике растеньице без названия, с каким-то зеленоватым торчком.
— Что это у вас тут? — встрепенется он.
— Это? — нерешительно ответит хозяин питомника — Колокольчик какой-то… Сам не знаю, что такое…
— Дайте мне, — произносит маньяк с притворным равнодушием.
— Нет, — отвечает хозяин питомника. — Это не продается.
— Ну послушайте, — умоляюще настаивает маньяк. — Я ведь такой давнишний ваш покупатель… Неужели вам жалко?
В
— Посмотрите, — говорит гордый его обладатель своим гостям, — вот особенный вид колокольчика. Никто еще не сумел его определить. Интересно, какие он даст цветы.
— Это колокольчик? — переспрашивает гость. — Листья у него скорей, как у хрена.
— Какой хрен! — возражает владелец. — У хрена листья гораздо больше и не такие блестящие. Это безусловно колокольчик… Но, кажется, species nova (новый вид (лат.).), — скромно добавляет он.
Благодаря обильному поливанию означенный колокольчик растет с ужасающей быстротой.
— Поглядите, — говорит его обладатель. — Вот вы говорили, что у него листья, как у хрена. Но разве вы видели хрен с такими огромными листьями? Это, милый, какая-то campanula gigantea (гигантский колокольчик (лат.)) у нее будут цветы с тарелку.
И вот этот единственный в своем роде колокольчик выбрасывает покрытый цветами стебелек… Да, это всего-навсего хрен. Черт его знает, как он попал в питомник.
— Послушайте, — осведомляется гость через некоторое время. — Где у вас этот огромный колокольчик? Как он? Еще не цветет?
— Увы! Он погиб. Знаете, эти редкие сорта так прихотливы. Это был какой-то гибрид.
Вообще с покупкой посадочного материала — сущее наказание. В марте владелец питомника вашего заказа обычно не выполняет из-за того, что еще холодно и культуры не высажены; в апреле тоже не выполняет, так как у него слишком много заказов, а в мае — потому, что почти все уже продано. Белой буквицы больше нет; возьмите вместо нее дягиль: у него тоже цветы желтые.
Но бывает и так, что почта вдруг доставит вам корзину с заказанными культурами — ура! А мне как раз требуется на куртину что-нибудь повыше — между омегой и острожей. Посажу-ка туда диктамнус — ну да, который еще называется диптаном, или глистным корнем. Присланный саженец, правда, какой-то крохотный, но ничего, вырастет — не успеешь оглянуться!
Проходит месяц — саженец не хочет расти; так, что-то вроде низенькой травки: не будь это диктамнус, можно подумать — диантус. Нужно его как следует поливать, чтоб лучше рос. И цветы какие-то розовые…
— Посмотрите, — говорит садовод опытному человеку, пришедшему к нему в гости. — Какой низкий диктамнус.
— Вы хотите сказать — диантус, — поправляет гость.
— Ну да, диантус, — подхватывает хозяин. — Я оговорился. Мне подумалось, что между этими двумя высокими многолетниками лучше было бы посадить диктамнус. Как по-вашему?…
В любом
— Хорошо бы посадить что-нибудь декоративное колючее, — скажем, цирзиум или остропестр.
И покупает по мешочку семян того и другого, высевает их и любуется дружными всходами. Приходят время их рассадить, и садовод радуется, что у него сто шестьдесят горшочков с буйными ростками. “Самое лучшее дело — из семян выводить”, — думает он,
И вот уже пора высаживать в грунт. Но куда их девать — целых сто шестьдесят колючих саженцев? Каждый свободный клочок земли уже утыкан ими, и все-таки остается сто тридцать с лишним. Неужто после стольких трудов — в мусорную яму кидать?
— Не надо ли вам саженчиков цирзиумов, сосед? Они ведь такие декоративные.
— Что ж, пожалуй.
Слава богу, сосед взял тридцать штук и начинает метаться с ними по саду, — не зная, куда воткнуть. Есть еще сосед по другую руку и напротив…
Да поможет им бог, когда у них вырастут этакие двухметровые декоративные колючки!
Благодатный дождь
Почти в каждом из нас таится некая наследственная частица сельского хозяина, — пусть даже на окне нашем не растет ни пеларгонии, ни морского лука; если целую неделю светило солнце, мы уже начинаем озабоченно поглядывать на небо и при встрече вести такие разговоры:
— Пора бы быть дождю, — говорит один горожанин.
— Пора бы, — отвечает другой. — На днях я был на Летне. Там такая сушь, что земля трескается.
— А я на днях ездил по железной дороге в Колин, — продолжает первый. — Страшно сухо.
— Нужен хороший дождь, — вздыхает второй.
— Чтоб хоть три дня лил, — подтверждает первый.
Но солнце палит, и Прага мало-помалу пропитывается жарким запахом пота, в трамваях уныло преют человечьи тела, все раздражены друг на друга, во всем разлад.
— Наверно, будет дождь, — говорит одно взмокшее существо.
— Хорошо бы, — вздыхает другое.
— Хоть бы недельку на травку полило и вообще, — продолжает первое.
— Ужасно сухо, — подтверждает второе.
Между тем начинает парить, в воздухе нависла гнетущая тяжесть, по небу перекатываются громовые раскаты, не принося облегчения ни земле, ни людям. Но вот опять на горизонте прокатился гром, пахнуло влажным ветром и — началось: жгуты дождя упали на мостовую, земля почти внятно для слуха вздохнула, вода бурлит, журчит, плещет, звонко стучит в окна, барабанит тысячью пальцев по желобам, бежит в канавах, звенит в лужах, и тебе хочется кричать от радости, высунуть голову в окно, чтоб охладить ее влагой небесной, хочется свистеть, орать, встать босыми ногами в стремящиеся по улицам желтые ручьи. Благодатный дождь, прохладная ласка воды! Обдай мою душу, омой мое сердце, сверкающая студеная роса! Я был злым от жары, злым и ленивым; был ленивым и тяжелым, тупым, грубым, эгоистичным; высох от зноя и внутренне задыхался от неподвижности и отвращения. Звените, серебристые поцелуи, которыми жаждущая земля отвечает на удары капель. Шумите, летучие водяные вихри, смывая все. Ни одно из чудес солнца не сравнится с чудом благодатного дождя. Беги по канавам в землю, мутная водица. Напои и смягчи жаждущую материю, у которой мы в плену. Все вздохнули с облегчением: трава, я, земля — мы все. Так нам хорошо!