Год тигра и дракона. Осколки небес
Шрифт:
– Не боитесь, что я тоже забуду о своем обещании замолвить словечко перед Лю Дзы?
– Нисколько, – тонкo улыбнулся Сыма Синь.
– Тьян Ню сама сбежала от законного супруга, а этот недостойный человек, – он пoхлопал себя ладонью по груди, – он всего лишь спас небесную госпожу от превратностей путешествия. Горы по дороге в Наньчжэн так и кишат разбойниками. Хань-ван мне еще «спасибо» скажет.
– Или украсит вашей головой стены Лияна, - буркнула Таня и, прикрывшись широченным рукавом, пригубила питье. риторное и обманчиво легкое, как местные нравы.
– Сомневаюсь, – уверенно молвил он.
– Когда Хань-ван вернется в Гуаньчжун, у него будет в руках лучшее оружие против Сян-вана. Вы, госпожа Тьян Ню. Думаю, Хань-ван обрадуется подобной заложнице. Разве я не прав?
Возражать Татьяна не торопилась. Именно так всё и выглядело со стороны. И не только выглядело. Она сама сделала этот ход, отказавшись ехать в Пэнчэн.
– Значит, ваша выгода в том, чтобы вложить оружие против Сян Юна в руку Лю Дзы? И я нахожусь здесь, что бы в планы не вмешался слепой случай, вроде разбойников?
Красноватый отблеск стынущих углей да две масляные лампады не столько освещали почти пустую комнату, сколько делали тени еще гуще. Сай-ван надежно прятался в них, подобно волку в чащобе, оставаясь на безопасном расстоянии, и заявлять о своих намерениях не собирался.
– И могу ли я доверять вашим словам вновь? – вкрадчиво спросила Таня. – Стоит ли мне опять поверить, что вы окажетесь на стороне Лю, а не с одним из тех алчных ванов, что делят - не поделят однебесную?
Сыма Синь ичего не ответил, даже не шелохнулся, но глухо прорычал что-то неразборчивое. Тогда небесная дева продолжила выманивать его из тьмы. Не кускам мяса, а словами.
– Судьба переменчива, Сай-ван. Вдруг вы решите вложить оружие против Сян-вана в совсем другие руки? Откуда мне знать? Вы так вероломны и непостоянны в своих привязанностях. Вчера вы служили Цинь, сегодня дружите с Чу, а завтра полюбите Хань...
И она добилась своего. Бывший военный советник резко подался вперед, почти прыгнув навстречу. Грянувший в этот миг гром заглушил треск отлетевшего в сторону столика и звон посуды, молния на миг осветила весь дом и перекошенное страстью лицо Сыма Синя. Его пальцы сомкнулись у Тани за спиной, словно челюсти капкана.
– В чем моя выгода, спрашиваете вы?
– спросил он шепотом, дыхнув Татьяне в лицо вином и внутренним жаром. – Давно уж пора догадаться, в чем она, моя небесная госпожа. Давно пора.
Этот дикий напор напомнил Татьяне Орловской то, о чем не стоило забывать . Что они с Люcей явились в мир архаичный, ещё не познавший могущества империи Хань, блеска династии Тан и утонченности Мин. Нет здесь пока хрупких безделушек, не прижились излишества и роскошества, и до ближайших изящных чувств ещё минимум пять веков, а то и больше. Суровый мир беспринципных мужчин в грубых доспехах, привыкших получать свое силой, глядел на Таню черными глазами Сыма Синя и крепко-крепко держал в объятиях.
– В западных землях есть игра, похожая на
– Двое игроков двигают резные фигурки по доске, расчерченной на черные и белые квадраты. Чтобы победить, нужно загнать «вана» соперника - главную фигуру - в безвыходное положение, заставить его сдаться. Но сделать это не так просто.
– Игра для мудрецов?
– ожалуй, - кивнула Тьян Ню,изо всех сил стараясь не стучать зубами.
– Но бывает так, что любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции.
– А что даст бездействие?
– Будет тот же результат. Делать нельзя и не делать тоже нельзя.
Мужчина подозрительно сощурился.
– Думаете, сейчас я в таком же положении?
– Нет. Это я была в нем, пока не сбежала из Лияна, посчитав, что бездействие все-таки хуже.
Заставив Сыма Синя задуматься, Татьяна остудила его пыл. Он разжал пальцы и слегка отстранился.
– Даже если ваш «ван» все равно проиграет?
– Пусть так. я продолжу играть за него, вместо тогo, чтобы просто смотреть, как его убивают другие,и ничего не делать.
Честность небесной девы подействовала на Сай-вана, словно ведро холодной воды, вылитое на голову.
– А какая же фигура в этой западной игре самая сильная?
– полюбопытствовал он.
– дни называют её «олководец», другие - «Дева».
Сыма Синь коротко рассмеялся, оценив глубину символизма.
– И каковы правила перемещения для этой фигуры?
– Никаких правил. Ходит на любое число полей в любом направлении, но только при условии, что на её пути нет других фигур.
– Забавное условие... Идемте, госпожа моя, я хочу вам что–то показать.
Сайский ван церемониться на это раз не стал. Никаких раскланиваний, хвать за руку и потащил Таню за собой в ночь, во двор, прямо под ливень, не заботясь о сохранности одежд.
Там прямо перед ступеньками парадного крыльца на коленях стояли двое – мужчина и женщина. Со связанными руками и ногами, избитые и мокрые, они дрожали от холода. Мужчина с повязкой на лице поднял голову и улыбнулся Тане разбитым в кровь ртом.
– Сунь Бин!
ядом беззвучно тряслась Мэй Лин. Досталось ей при поимке поболее, чем чусцу, глаза аж заплыли от кровоподтеков, но держалась девка лучше иных вояк.
Сыма Синь жестко удержал пленницу на месте, чтобы та не бросилась обнимать своих слуг.
– Эти фигуры теперь стоят на вашем пути.
реступники редко сбегали из лиянской тюрьмы, потому что место сбежавшего тут же занимал его ближайший родственник – отец, брат или сын. Коли породили злодея,то и ответ держать всем вместе. Не даром же семью изменника казнят вместе с чадами и домочадцами. В Поднебесной очень сложно найти человека одинокого, как перст. Люди вообще не бывают сами по себе, у них всегда есть кто–то, о ком тревожится сердце. И Тьян Ню – существо с Небес – не исключение. Иначе не вырвалась бы и не кинулась к этим двоим, которые её даже не родня. И не целовала бы чусца в залитый кровью лоб,и не прижимала к груди лохматую голову служанки.