Год тигра и дракона. Живая Глина

Астахова Людмила Викторовна

Мэй Лин тяжело вздохнула.

– В Поднебесной много людей. Много мужчин и много женщин. Долг дочери служить своей семье и в жизни,и в смерти. Мой отец сговорил меня за бедного, лишь бы приданого не давать. Тоже... выгода.

На скуластом кукольном личике никаких чувств не отразилось и, в этом Таня была уверена, своих детей китаянка тоже пристроила бы с выгодой, нимало не заботясь об их чаяниях и душевных склонностях. И так здесь будет всегда.

Вот почему привыкнуть к местному ежедневному, какому-то обыденному и никем не порицаемому зверству, Татьяна не смогла, как ни пыталась. Жизнь человеческая в Поднебесной не стоила

ломаного грошика. Местного, круглого с квадратной дырочкой посередке.

– Я госпоже сейчас прическу сделаю, наряжу в лучший наряд, – проворковала Мэй Лин, подползая ближе.
– Бровки начерним, губки помадой накрасим, чтобы наш Сян-ван растаял. А помада-то сладкая...

– Никуда я не пойду, - возразила Тьян Ню и сразу же добавила, видя, как гневно сузились глаза прислуги.
– Сегодня я никуда не пойду. Я слишком потрясена случившимся.

– Глядите, госпожа, до послезавтра в этом гадюшнике можно и не дожить!
– строго предупредила Мэй Лин. – Поди, прям сейчас в покои Сян-вана крадется какая-нибудь вертихвостка, готовая на всё, чтобы стать его наложницей. А еще две сговариваются с евнухами, чтобы купить новый яд. И десяток других спят и во снах видят, как небесную деву погубить. Так и знайте!

И если не напугать, то расстроить Таню у неё прекрасно получилоcь. Свернувшись клубочком под одеялом, девушка снова и снова напоминала себе, что рано или поздно Сян Юн заведет себе гарем. Без этого здесь нельзя. Вассалы и соратники не поймут, потому что царское могущество измеряется ещё и количеством жен и наложниц. А делить le general с другими женщинами Татьяна не желала. Стоило представить его в объятиях какой-нибудь... Фэн Лу Вэй,и руки сами сжимались в кулаки. Древние искусительницы весьма настойчивы и совестью не отягощены. Злые слезы невыносимо жгли Танечке глаза,и больше всего хотелось ей взять чусца за шиворот и утащить в те времена, где моногамия уже изобретена и успешна прижилась в цивилизованных странах.

«Ничего-ничего, - думалось Тьян Ню.
– Завтра же упрошу Сян Юна ехать в Пэнчэн. В дороге нам будет проще поладить. И чужих женщин будет меньше».

Но замысел её не удался. Могучие ваны - Сян-ван с Сай-ваном отбыли на охоту с раннего утра. «Дабы развлечься в компании благородных мужей», как величаво молвил давешний старичок-бородач. И как, не скрывая яда, мстительно прошипела Мэй Лин: «Дабы налакаться рисового вина в компании непотребных девок, собранных по всем пионовым домам».

– Меньше языком трепи, девка, – огрызнулся дедок.
– Не то и твоя голова украсит городские ворота.

Вторая пересилила робость и зашептала на ухо хозяйке:

– Все слугам строго-настрого приказано молчать о покушении. Болтливым сулят отрезать язык, коли история дойдет до Сян-вана.

– Почему так?

– Чтобы не порушить союз между Сай-ваном и ваном-гегемоном.

– Хм...

С одной стороны, страшно себе даже представить, что мог учинить Сян Юн, узнав, что его супругу - небесную деву пытались отравить. Сжег бы весь Лиян к чертям и про союзничество даже не вспомнил. А с другой стороны, Танечке ак-то боязно было оставаться в стане врагинь совсем без поддержки. Тем паче, что те не заставили долго ждать новых козней.

Таня, Сян Юн и Сыма Синь

Сыма Синь выглядел крайне опечаленым и всем своим видом выражал скорбь. Простое бурое ханьфу пристало бы обычному

горожанину, но не полновластному вану. Словно он не кутил есколько дней в обществе других благородных мужей, а со всем рвеием соблюдал траур по кому-то из близких родичей – постился и молился от рассвета до заката.

Строгий, но изящный павильон, куда Сай-ван пригласил небесную гостью, слуги наполнили обитыми шелком циновками, всех видов и размеров подушечками, цветами и клетками с птичками, а два столика уставили изысканными яствами. И чтобы соблюсти все приличия,туда же явились две музыкантши,танцовщица, каллиграф и ещё два десятка гаремных девушек. Пронзительный стон флейты и гипнотические переливы гуциня задавали сложный ритм, которому подчинялись и хрупкая девочка-танцорка, и седобородый мастер кисти. Они работали, стараясь ублажить чувства вана и посланницы Яшмовoго Владыки. Проштрафившиеся наложницы искупали вину перед госпожой Тьян Ню, стоя на коленях вокруг павильона. Но никакой радости от вида унижающихся девиц Таня не чувствовала.

– Надеюсь, все они останутся живы?
– спросила она.

– Если вы того желаете, тo...

– Желаю!
– поспешила заверить Сай-вана девушка. – Я уверена, что произошло досадное недоразумение. И оно, разумеется, не повторится.

– Воистину, ваше милосердие небесного происхождения, - вздохнул Сыма Синь. – Но, уверяю вас, его никто не оценит по достоинству.

– Я знаю.

Благородный Сыма Синь собственноручно налил в крошечные, не больше наперстка, чарки рисовоe вино, предлагая выпить за стремление к совершенству духа.

– Вы могли бы перебраться в покои Сян-вана, - деликатно намекнул бывший военный советник.

– Я пока не хочу мешать моему супругу заниматься важными государственными делами.

Если Сыма Синь и удивился ответу,то спрятал свое недоумение за широкий рукав халата и запил его винoм. И видимо там, за завесой рукава он решил сменить тему разговора.

– Мне, знаете ли,тоже не слишкoм весело живется, – посетовал он, подхватывая из бронзовой плoшечки ломтик мяса.
– Не хватает прежней вольности. Словно я не в собственной вотчине, а до сей поры в подчинении.

У кого именно в подчинении оказался новый владетель циньских земель, можно было и не спрашивать. И так всё понятно. Бедному вану кусок в горло не лез.

– Большой человек – всегда большие амбиции, – тут же придумал оправдание Сыма Синь. – К тому же не мне – мужчине – сетовать на несправедливость судьбы. Женщине же, утратившей невиданную для Поднебесной свободу, наверняка тяжелее десятикратно.

Таня промолчала, делая вид, чтo увлеклась крошечными пельмешками с какой-то овощной начинкой. Если это у неё была свобода в походном-то шатре безвылазно сидеть, то какова же тогда неволя?

– И хоть мне, человеку благородного происхождения, не пристало хвалить нравы черни, но Хань-ван повел себя умнее со своей небесной супругой. Говорят, будто госпожа Люй правит народом наравне с мужем, ни в чем не зная ограничений.

«А я тут сиднем сижу со злобными девками и евнухами, - разозлилась Татьяна.
– Как курица в курятнике или дворовая сука на цепи».

– Зачем же вы тогда пригласили на постой таких утомительных гостей?

– Если я скажу, что только лишь ради вашего удобства, моя госпожа, то вы мне не поверите. И это будет справедливо, хотя Лиян всяко лучше Пэнчэна. Или вы думаете, что там вам было бы вольготнее?