Год выкупа
Шрифт:
— Да-да, я слышал об этом. Много было разговоров…
В тысяча пятьсот тридцатом году он прибывает в Панаму. В тысяча пятьсот тридцать первом отправляется в Тумбес…
— Я был с ним.
Маленький отряд сражается с индейцами, совершает героический переход через горы, занимает город Кахамарку, пленит великого инку. Индейцы собирают выкуп.
— А потом, потом?
Атауальпе выносят смертный приговор.
— Это нехорошо. Однако я уверен, что наш командир просто не видел иного выхода.
Поход на Куско. Экспедиция
Победа очень тяжело дается испанцам. Но и потом индейцы ведут партизанскую войну, а братья Писарро вступают в конфликт с Альмагро. В тысяча пятьсот тридцать восьмом происходит решающая битва. Альмагро разбит, осужден, казнен. Его внебрачный сын и друзья озлоблены, они устраивают заговор и двадцать шестого июня тысяча пятьсот сорок первого года убивают Франсиско Писарро в Лиме.
— Нет! Этому не бывать, клянусь телом Христовым!
Карл Пятый присылает в Лиму нового губернатора. Тот быстро утверждается у власти, громит мятежников и обезглавливает их молодого вождя.
— Какой ужас! Христиане против христиан! Неужели не ясно: в самом начале этой напасти мы должны были выбрать сильного человека и передать ему всю власть!
Луис выхватывает шпагу. Какого черта?! В страхе роняю энциклопедию и пячусь мимо машины времени к письменному столу.
Испанец падает на колени, берет шпагу за клинок и подносит эфесом к лицу, словно крест для целования. По обветренным щекам бегут слезы, прячутся в нечесаной бороде.
— Господь всемогущий, пресвятая Матерь Божья, — всхлипывает он, — не оставьте слугу Вашего…
Может, это и есть мой спасительный шанс? Раздумывать некогда.
Хватаю пылесос. Замахиваюсь. Стоящий на коленях Кастелар слышит, оборачивается, приподнимается…
Пылесос тяжел и неудобен. Особенно в качестве дубины.
Выжимаю из своих мышц всю силу, до последней капли. Бью через «мотоцикл», обрушиваю пылесос прямо на непокрытую голову.
Испанец оседает. Льется кровь — безумно-яркая, как рекламный неон. Рассажена кожа, но вырубился ли похититель? Проверять некогда. Оставляю пылесос на доне Луисе и прыгаю к телефону.
Длинный гудок.
Номер? Только не ошибись! Жму на кнопки: пим-пим-пим…
Испанец стонет. Поднимается на четвереньки.
Пим-пим…
Би-ип. Би-ип. Би-ип…
Луис хватается за шкаф, кое-как встает…
Знакомый голос.
— Здравствуйте. Это автоответчик Мэнса Эверарда.
Боже! Нет! Луис мотает головой, стирает кровь с глаз. Она пахнет, она течет, она до жути красная и блестящая. И ее до жути много.
— К сожалению, я не могу сейчас ответить. Но если оставите сообщение, я свяжусь с вами при первой
Дон Луис еле держится на ногах, руки висят плетьми.
— Вот, значит, как, — бормочет он. — Измена…
— Вы можете говорить после гудка.
Кастелар нагибается за шпагой, потом надвигается на меня. Неуклюже, но неотвратимо.
— Ванда Тамберли! — кричу в трубку. — Пало-Альто. Путешественник во времени. — Дата? Проклятье, какая нынче дата? — Пятница, вечер. Завтра День поминовения. Помогите!
В горло упирается кончик шпаги.
— Брось! — рычит дон Луис.
Подчиняюсь. Он заставляет меня пятиться к столу.
— За такое карают смертью. Возможно, я это сделаю.
Наверное, он способен не только убить, но и покуситься на мою честь, забыв о своей рыцарской щепетильности. Зато я все-таки послала Эверарду весточку. Или нет?
Ву-у-уш! В комнате появляется еще одна машина времени, под самым потолком, — седоки вынуждены согнуться в три погибели.
Дон Луис вопит от неожиданности, шарахается назад, к своей машине. Не выпуская шпаги, забирается на водительское сиденье. Другой рукой бешено тычет в пульт. Эверард поднимает пистолет, но с выстрелом мешкает.
Ву-у-уш!
Конкистадор исчезает.
Эверард опускает свой «мотоцикл» на пол.
Вокруг меня все плывет, темнеет и при том видится все отчетливее. Я еще никогда не падала в обморок. Мне бы посидеть минутку спокойно…
23 мая 1987 года
Она вернулась из коридора в купальном халате поверх пижамы. Подчеркивая стройность ее фигуры, он хорошо сочетался и с синевой глаз. Через западное окно в комнату лилось солнце, золотило волосы девушки.
— Ничего себе, уже день, — моргая, пробормотала Ванда. — Сколько же я проспала?
Читавший на диване книгу Эверард при появлении хозяйки встал.
— Почти четырнадцать часов, — сказала он. — Отдых вам был необходим. С возвращением.
Ванда огляделась. Ни темпороллера, ни пятен крови.
— После того как моя напарница уложила вас в постель, мы нашли моющие средства и занялись уборкой, — объяснил Эверард. — Она уже уехала. Нам здесь толпа ни к чему. Охрана, конечно, не помешала бы, но важнее было прибраться. Если бы более ранняя Ванда вернулась и обнаружила следы происшествия… Вы же их не обнаружили?
Ванда вздохнула:
— Ни единого.
— Такая у нас работа — не допускать подобных парадоксов. И без того ситуация достаточно запутанная.
«И опасная, — подумал Эверард. — Вопрос жизни и смерти. Надо успокоить девчонку».
— Вы голодны? Готов поспорить, что да.
У нее приятный смех.
— Готова съесть коня из пословицы. Без подков, но с картошкой фри. А на десерт яблочный пирог.
— Я на свой страх и риск купил еды. Составлю вам за завтраком компанию, если не возражаете.