Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды

Чаковский Александр Борисович

— Пройдемте к директору комбината, — сказал, не дожидаясь моего ответа, начальник отдела кадров. — Ваше личное дело уже получено из института.

Он похлопал ладонью по прижатой локтем папке и, выходя в коридор, обернулся.

— Зачем же вы чемодан-то берете с собой? — недоуменно спросил он, увидев, что я, растерявшись, подхватил свой чемодан.

Мы поднялись по цементной лестнице на второй этаж и пошли по длинному коридору. И все время, пока мы шли, в ушах моих звучали только два слова: «Инженер Арефьев! Инженер

Арефьев!»

Как это здорово звучит! «С вами говорит инженер Арефьев… Передайте, что инженер Арефьев распорядился…»

Я оборвал поток своих восторженных мыслей, потому что мне показалось, будто я произносил их вслух. «Дурак, мальчишка!» — обругал я себя и украдкой взглянул на начальника кадров.

Но он, конечно, ничего не слышал. Он шагал несколько впереди меня, наклонив бритую голову и чуть вытянув шею, точно собирался кого-то забодать.

Перешагнув порог кабинета, я увидел директора. Большой, грузный, он сидел за несоразмерно маленьким письменным столом. На другом, поменьше, стояли телефоны — два обычного типа, один полевой и микрофон.

Начальник отдела кадров встал за спиной директора.

— Ну, садись! Чего же стоишь? — приветливо, но все же, как мне показалось, чуть иронически сказал директор, перелистывая мое личное дело. У него неожиданно для его комплекции оказался тонкий голос. — Присаживайся, — повторил директор, кивая на стул. — Когда прибыл?

Продолжая перелистывать мои анкеты и характеристики, директор бормотал, изредка взглядывая на меня:

— Так… Московский транспортный… Кандидат партии… Не женат… Не женат? — переспросил он. — Ну чего ж краснеешь? Жениться легко, разжениться труднее… Тут в характеристике написано, что ты сам вызвался ехать в наши края. Верно?

— Просил, чтобы послали в Заполярье, — сказал я.

— Ну и молодец! А почему так тихо говоришь? Горняк должен громко говорить. Инженер-туннельщик — большое дело! Послушай, — вдруг спросил директор, резко захлопывая папку и пренебрежительно отодвигая ее в сторону, точно совсем никчемную вещь, — а может, в горы пойдешь, на рудник? Тоже ведь наша епархия. Во-первых, к поселку ближе, кино там, танцы, девушки, «шайба»… Ты водку пить еще не научился?

И, не дожидаясь моего ответа, обернулся к начальнику кадров:

— Меня на днях министр честил. «Что это, говорит, у тебя питейная стихия разгулялась в Заполярье? Кончать надо с этим предрассудком, будто если ты горняк, да еще на Севере, то, значит, и пить должен…»

— Недостаточно развернута массово-культурновоспитательная работа, — спокойно отозвался начальник. — Сказывается удаленность от культурных центров.

— То-то вот, удаленность! — проворчал директор. И, снова обращаясь ко мне, спросил: — Как же насчет рудника? Нам инженеры и там нужны. А туннель от рудничного поселка в восьми километрах. Зимой заносы, неделями до нас не доберешься. Как медведь в берлоге жить будешь. Решай!

Я

почувствовал себя как человек, который рвался на фронт, дождался наконец назначения и вдруг, уже добравшись до места, посылается служить в тылу, в безопасности, поближе к штабам.

— Нет, — твердо сказал я.

— Что?

— Нет! — крикнул я уже настолько громко, что сам смутился.

— Ну вот, теперь слышу, голос подходящий! — усмехнулся директор. — Значит, туннель?

— Да, я туннельщик и хочу строить туннели, — подтвердил я, стараясь говорить спокойно и рассудительно, чтобы сгладить невыгодное впечатление от моего мальчишеского выкрика.

— Молодец, — похвалил директор, — правильно решил! Да я тебя все равно на туннель послал бы. Нам этот туннель вот как нужен! — он провел по горлу ребром ладони. Потом с внезапной легкостью встал. — Задачу знаете? — спросил он, переходя на «вы» и уже другим, официально-деловым тоном.

Я хотел ответить «знаю», потому что в министерстве мне более или менее подробно разъяснили назначение строящегося туннеля. Но сказал:

— В общих чертах…

— Пока не приедете на место, вам все будет представляться в «общих чертах»… Словом, об этом поговорите с главным инженером.

— На какой сейчас стадии проходка? — спросил я.

— На низшей. Если иметь в виду участок, на котором вам предстоит работать. На западном проходка уже начата. С понедельника начнем забрасывать людей и оборудование и к вам, на восточный. Ваша задача — как можно скорее начать проходку передовой штольни, догнать Крамова.

— Еще один вопрос, — сказал я. — В качестве кого мне предстоит работать?

— Как это «в качестве кого»? — недоуменно переспросил директор. — Начальником участка! А ты о каком «качестве» думал?

Я закашлялся, чтобы скрыть свое волнение. Такого ответственного назначения я не ждал.

Мое замешательство не прошло незамеченным.

— Честно говоря, — сказал директор, — мы рискуем, конечно. Должность ответственная. Верю в твои диплом с отличием и характеристику, которую профессор Макашов подписал. Все мы по его книгам учились…

Директор побарабанил пальцами по столу и добавил:

— Пока назначим «и. о.», — и я подумал, что директор решил это именно сейчас, на ходу, разглядывая меня. — Проявишь себя — мы эти буковки откинем.

Он нагнулся к микрофону и сказал неожиданно низким голосом:

— Диспетчер… Найдите начальника управления строительства!

На столике зажглась зеленая лампочка, и спрятанный где-то за столиком репродуктор прогудел:

— Фалалеев слушает…

— Вот что, Фалалеев, — сказал директор, — к нам прибыл инженер новый.

— Ясно! — ответил репродуктор.

— Из Московского транспортного, по путевке, — продолжал директор.

— Ясно, — уже каким-то другим, упавшим голосом откликнулся репродуктор.