Год жизни
Шрифт:
Грохот падающей воды, ледяные брызги, бьющие в лицо, вызвали во мне внутренний подъем.
— Ого-го! Мы пришли-и! — крикнул я, стараясь перекричать гул и грохот водопада, но мой голос был почти неслышен.
Тогда я крикнул еще громче:
— Мы пришли-и-и!!
Николай Николаевич с улыбкой сказал Светлане:
— Парень сорвет себе голос.
И увлек нас в сторону от водопада.
По едва заметной тропинке мы прошли еще около километра.
— Здесь мы начнем охоту! — объявил Крамов,
— Где же вы собираетесь достать червей? — спросил я.
— Черви — примитивная и жалкая уловка нетребовательных рыболовов! — весело ответил Крамов. — Мы заставим рыбу клевать металл.
Он выпрямился и обеими руками занес далеко в сторону гибкое, точно хлыст, блеснувшее на солнце удилище.
На лице Николая Николаевича застыла хитрая, настороженная улыбка. Какое-то мгновение он глядел на Светлану, затем перевел взгляд на воду и, не сходя с места, медленно, всем туловищем отклонился назад. Потом, стремительно наклонившись, взмахнул удилищем.
Послышалось жужжание вращающейся катушки. Блеснула взметнувшаяся в воздухе леса и упала в реку. Очень красиво все получилось…
Николай Николаевич медленно шел по берегу и, вращая ручку катушки, выбирал из воды лесу. Вдруг он крикнул: «Есть!» — и стал быстро вращать рукоятку, одновременно подтягивая лесу удилищем.
Через минуту на берегу билась довольно большая семга.
— Ну, снимите же ее с крючка! — крикнул мне Крамов.
Я побежал и поднял рыбу. В руках она забилась еще сильнее. Крючок глубоко засел в ее горле. Блесна вздрагивала над крючком в такт судорожным движениям рыбы.
— Снимай же скорее! — крикнула Светлана, гримаса передернула ее лицо.
Снять рыбу было не так-то легко. Крючок через горло глубоко вонзился в жабры, на землю падали ярко-красные капли крови.
— Никогда не думала, что рыбья кровь такая красная, — проговорила Светлана, отворачиваясь.
Наконец мне удалось отцепить крючок и пустить рыбу в небольшую лужицу на берегу.
— Не понимаю, — сказал я, — почему рыба бросается на пустой крючок?
Светлана и Крамов одновременно рассмеялись, и Николай Николаевич терпеливо объяснил мне, что при сматывании лесы металлическая пластинка вращается и поблескивает, хищные рыбы принимают блесну за маленькую рыбешку, пытаются проглотить ее и попадают на крючок.
— Дайте-ка я попробую, — неожиданно сказала Светлана, протягивая руки к Николаю Николаевичу.
Крамов пристально поглядел на нее.
— Дайте, дайте мне! — настойчиво повторяла Светлана, почти вырывая удилище из рук Крамова. Она опять преобразилась: как тогда, на носу катера, лицо ее покраснело, глаза заблестели.
Рассекая воздух
Я скептически наблюдал за Светланой, не веря в ее умение, но вдруг удилище в ее руках чуть подалось вперед.
— Рыба, рыба! — обрадовалась Светлана.
— Да выбирайте же лесу! — закричал Крамов.
Светлана резко подняла удилище вверх. Над головой взвилась блесна и… пустой крючок.
— Зачем же так торопиться? — с добродушным упреком сказал Крамов. — Рыбе нельзя давать понять, что ее песенка спета. Отчаяние увеличивает сопротивление. Надо водить рыбу, тянуть осторожно… Попробуйте еще раз.
Но Светлана махнула рукой и протянула Николаю Николаевичу удилище. Глаза ее потухли.
— Все это слишком сложно для меня, — с усмешкой сказала она.
Крамов несколько раз закидывал спиннинг, и вскоре на берегу бились еще четыре рыбы. Я не успевал снимать их с крючка.
Рыбалка была в самом разгаре, когда Николай Николаевич вдруг стал развинчивать свое удилище и укладывать его в чехол. Потом он поднял чемоданчик и сказал:
— Ну, двинулись?
— А рыбы? — недоуменно спросил я. — Разве мы не возьмем их?
Крамов пожал плечами.
— Зачем? У нас есть закуска получше, — он кивнул на чемоданчик. — Чистить рыбу, возиться… Да и запаха рыбного я не переношу.
— Зачем же вы ловили их?
— Спорт! — усмехнулся Крамов, — Пошли!
Мы расположились на низкой, лишенной растительности скале. Отсюда хорошо был виден водопад, но отдаленный грохот его уже не мешал разговаривать. Николай Николаевич раскрыл чемоданчик и вытащил две бутылки «Столичной» водки, копченую колбасу, крабовые консервы, семгу, хлеб и пластмассовые стаканчики.
Расставив снедь на большом плоском валуне, он проговорил, разводя руками:
— Вина нет. Хотел достать сухого, но в нашем магазине не держат. Говорят, не по климату…
— Терпеть не могу кислятину! — озорно тряхнув головой, сказала Светлана. — На худой конец лучше водка.
— Великолепно! — воскликнул Крамов.
— Чем же тут восхищаться? Вам нравятся пьяные женщины? — чуть подняв плечи, спросила Светлана. — По-моему, нет ничего противнее.
— Я не терплю пьяных, ни женщин, ни мужчин, — ответил Николай Николаевич. — Но также не люблю женщин, которые жеманно потягивают через зубы какую-нибудь кисловатую дрянь. Я им не верю.
— Не верите, что в душе они не жаждут водки? — рассмеялась Светлана.
— Нет. Вообще не верю. Вообще…
Я начал разливать водку в пластмассовые стаканчики. Их оказалось только два. Крамов снова развел руками.
— Еще раз прошу извинения! Сервировки явно не хватает. Что ж, мужчины будут пить в очередь.