Годовщина

Свою годовщину семья Лапшиных решила отпраздновать в итальянском ресторане. Хрюша и заюша, как ласково называли они друг друга, с нетерпением пудрили носик, в ожидании праздничного вкуса. Правда место, куда пошли наши герои, итальянским можно назвать с большой натяжкой. Владелец посчитал достаточным приклеить над входом триколор, да ещё подвешенный кверху ногами. Флаг итальянский, значит и ресторан итальянский! – объяснял привередливым клиентам шеф повар, -не каждый способен оценить всю тонкость и аромат прованских

Чаще всего подавали гостям макароны по-флостски и пиццу, рецепт которой, вероятно, был позаимствован из школьной столовой. Ватрушка с сыром и яйцом с грациозным названием «Квадро формаджи» сияла с глянцевой обложки меню – фирменное блюдо и объект бесконечной гордости сего замечательного заведения. Также шеф гордился вареной лапшой, перемешанной с ветчиной а-ля карбонара, лазаньей, купленной в отделе заморозки ближайшего супермаркета и особенно винной картой. "Мускатный орех" из пакета получил элегантное название Савиньон Бруа де Пакети.

Стены ресторана украшали мониторы со скачащем по винограду Челентано, фотографии с Челентано в шляпе и без шляпы, в очках и без очков, веселого, грустного, грубого и на любой вкус, играла музыка Челентано. В общем, все, что знал владелец ресторана об Италии, незамедлительно отправлялось на самое видное место, а, собственно, на творчестве Челентано все познания заканчивались.

Отворились двери, зашли наши молодожены.

– Чао бамбино, Белла Донна, – скорее садитесь за стол, грацио мискузи! – потирая руки промурлыкал шеф. Что означает произнесенная фраза он и сам толком не знал. Гости сели за стол. На удивление рассказчика этой истории и по совместительству свидетеля событий, народу было много.

– Какое приятное место, покрякала жена.

– Все для тебя, моя заюша хрюша.

Подошёл официант.

– Чего изволите?

Жена голодным взглядом пробежала по меню, муж вжался в стул от непомерно высоких цен. Блюда стоили дорого, особенно мясные. Мужу сразу вспомнились все вегетарианские истории про скотобойни, выводы учёных о вреде поедания мяса, вспомнилось о грустных коровьих глазах. "До чего же подлое и жестокое создание человек," – подумал муж, прикинув прогнозируемые расходы.

– Вы уже выбрали? – не унимался официант.

Времени было в обрез, и муж понял, надо брать инициативу на себя.

– Принесите нам, пожалуйста, макароны с сыром, чиабатту, два свежих помидора и два стакана простой воды.

Выхватив у опешившей жены меню, и вручив официанту, муж с облегчением вздохнул.

– Я сегодня твердо решил стать вегетарианцем!– объяснил муж, – как увидел меню, сразу затошнило, стало плохо. Жалко коров, пусть себе пасутся, молочко дают парное!

Жена, конечно, заподозрила неладное, оскорбилась, но

– Говорят у растений тоже есть душа и они чувствуют боль. Взять хотя бы помидор, растёт себе в парнике, а его раз, и в салат.

– Вздор! – Муж оказался крайне не согласен с такой позицией.

Официант приносит блюда.

– Допустим, растения живые и чувствуют боль. А макароны тоже растения, их из пшеницы делают, у них что, тоже душа есть и они чувствуют боль?

Он наматывает спагетти и изображает крики "не ешьте меня, что вы делаете, отпустите, помогите неееет, я хочу обратно в кастрюлю".

– По-твоему это смешно, козёл?

– Дорогая, ты чего? – Испугался столь неожиданно грозного тона муж.

– Я молчала, – возмутилась жена.

– Ну, знаешь ли, это просто неуважительно, – откинув вилку с намотанными спагетти, пробурчал муж.

– Ты что, паскуда, я тебя научу пасту уважать.

Не успел муж понять, что к чему, как спагетти из тарелки взмыли в воздух, обхватили затылок грубияна и с размахом ударили об стол. Муж потерял сознание. Жена от ужаса завизжала.

– Закрыть сучке пасть! Где Болоньезе?! Действуй, твою мать!

Лист лазаньи подлетел к лицу и, надавав пощёчин, прилип к дрожащим губам, словно кляп.

В ресторане началась паника. Зал заполнили визги и крик. Посетители побежали на улицу, некоторые успели завернуть бешеные макароны с собой.

– Перекрыть все выходы, – скомандовала макаронина, – сегодня отсюда никто не уйдет, сегодня судный день, и вы все сдохните!

Эскадрильи из фирменной пиццы кружили над столами, пенне стреляли словно пули и больно щелкали по носу, спагетти связывали руки и ноги за спинкой стульев.

Упитанный повар трясся от ужаса, как отпиноченный студень, и тихо повизгивал, скрывшись за барной стойкой.

– Этого на кухню. Кастрюля уже кипит?

– Нет, пустите, что вы делаете?! Нет, я обычный повар, НЕТ!!!

На плите булькал чан с кипятком. Вся кухня погрузилась в пар, как в хорошо натопленной баньке.

– Окуните его пухлые щи в кастрюлю, господа. До состояния Аль денте. Только не передержите!

– Нет, спасите, НЕЕЕТ! Аргх…буль-буль, аргх….

Морда у мужика стала красной, как жопа у рака.

– Их-хи-хи-хи, – злобно посмеялись макароны.

Долго измывались они над людьми, злой судьбой занесенными в это дьявольское заведение.

На десерт оставили шефа, который от горя, кажется, сошёл с ума.

– Пощадите меня, товарищи макароны, вы ведь распугаете всех клиентов! Кто пойдет в ресторан, в котором еда дерётся? Вы меня разорите, о mamma mia, разорите!

Шеф умолял макароны пощадить его. Он кричал пор фаворе, пор фаворе…

– Вы слышали, каброн умоляет пощадить его.