GODские игры

Добрый Владислав

Тем временем Вячик с восторженным всхрюканьем обнаружил массивный шкаф из цельного дуба, покрытый затейливой резьбой. Обрадовал его не сам предмет обстановки, а книги внутри. Я же пошел к круглому столу. Как я и помнил, столешница была из глубоко черного камня. Я четко видел в пыли следы своего на ней пребывания — вот тут я на ней появился, вот тут сполз. Следов того, как я на неё забрался, не было.

— Бля, они на еврейском! — сказал подошедший ко мне Вячик. В руках он бережно держал явно старинные томики. — Я взял пару книжек с собой, дома посмотрю.

— Вот тут, — я показал пальцем на стол. — Я потерял сознание. И всякая чертовщина началась.

Вячик постучал костяшками пальцев по столешнице. Подсветил

фонариком зажигалки.

— Полированный агат, — уверенно сказал он. — Хотя, подожди. Какой, нахрен, агат. Агат — это же полудрагоценный камень.

— Да мрамор наверно, — тоже засомневался я. — У нас на работе у архитекторов такой журнал есть. Там керамогранит, но он под мрамор делается. Черный тоже есть.

Вячик тем временем достал из рюкзака влажную салфетку и протер стол. Салфетки хватило на кусочек размером с листок форматом А3.

— Серега, тут надписи… Походу, руны… — Вячик подслеповато прищурился, перехватил зажигалку с включенным фонариком в другую руку и правой, поцарапанной, начал водить по аккуратным бороздкам. — Или нет. А может и иероглифы…

— Хренасе, ты археолог, — ехидно “восхитился” я глубиной его познаний.

— Археологи землю копают. А нам специалист по письменности нуж… Ай! — Вячик вскрикнул и отпрыгнул от стола.

— Что?! — не менее испуганно вскрикнул я.

— Меня это… Как будто током ударило! — обиженно сказал Вячик. И посветил себе на руку.

Я недоуменно посмотрел на стол. Даже снизу заглянул. Столешница опиралась на массивные, толщиной с меня, деревянные тумбы, покрытые завитушками. Лампочек и проводов я не заметил. Внимательно присмотрелся к тому месту, которое очистил Вячик. И заметил капельку крови, которая как будто бы быстро сохла. Становясь все меньше и меньше, пока не исчезла.

— Покажи руку! — велел я Вячику. В прыгающем от волнения свете зажигалок, на руке обнаружился неглубокий порез. Ну да, он же поранился, когда сюда забирался. Вячик заохал про бактерии и полез в рюкзак. Не удивлюсь, если у него там походная аптечка. Микробы напугали Вячика так, что он забыл о всякой осторожности, подошел обратно к столу и водрузил на него свой рюкзак. Чтобы копаться в нем было удобнее. Я тем временем вернулся к осмотру стола. Капелька крови куда-то пропала. Я наклонился поближе, подсветил темную поверхность фонариком зажигалки. да куда она делась, реально что ли впиталась? Я даже осторожно провел кончиками пальцев по камню. И тут меня "дернуло". И в самом деле, отдаленно напоминало удар током. Помню в детве сунул руку в пустой плафон из под лампочки. Руку тоже очень похоже крутило. Я резко отшатнулся. Тени вокруг словно надвинулись. И я могучим усилием воли заставил себя остаться на месте. Тени отступили, словно нехотя. Зрение прояснилось. Я понял, что выронил зажигалку. Комната освещалась теперь только древними свечами. Я выматерился. Помогла. Сразу стало как-то легче жить.

Одновременно с моими матами рядом послышался тихий стон и звук падения тяжелого и мягкого. Я обернулся и увидел, что Вячик валяется на полу, безвольно раскинув руки. А тени вокруг него извиваются, словно живые.

— Ну началось! — вырвалось у меня.

Я растерянно пялился на Вячеслава. Он лежал на спине. Вернее, на своем плотно набитом рюкзаке, отчего его голова была запрокинута назад. Выглядел он удручающе мертвым. Легкость ушла и я остро почувствовал потребность заматериться. Но я был так растерян, что даже не мог подобрать соответствующие случаю маты. "Ну это пиздец", казался слишком уж банальным и заезженным, не отражающим всю глубину ситуации. Внезапно, Вячеслав громко захрапел. Это меня резко успокоило — он просто без сознания.

Я бросился к нему на помощь. Попытался привести в чувство, похлестав по щекам. Зачем-то приподнял ему одно веко и заглянул в глаз. Это мне ничего не прояснило, разумеется. Но мне не нравилось, что

он так валяется. Поэтому я посадил Вячика на жопу. Придерживая безвольно болтающееся тело, достал из его рюкзака кока-колу, плеснул себе на ладонь и ему на лицо, сделав и без того трудную ситуацию, еще и приторно-липкой. Вячик храпеть перестал, но и в себя не приходил. Я обхватил его поперек торса и в могучем усилии поднял на ноги. Напрасно. Ноги его не держали, он болтался в моих объятиях, как ватная ростовая кукла. А еще он оказался очень тяжелым. Бросить его обратно на пол мне показалось неправильным. Я повернулся в одну сторону, потом в другую. И внезапно обнаружил в паре шагов от нас старинный стул с высокой спинкой и подлокотниками. Я потащил безвольную тушку туда. Уверен, со стороны смотрелось как нелепый танец. Должно быть очень забавно. Я даже хрюкнул от смеха. И тут же понял, что нервишки то у меня шалят. Наконец я с размаху усадил пахнущего кока-колой Вячика на стул. Стул жалобно скрипнул, как умирающая утка, и начал разваливаться. В последний момент я успел подхватить Вячеслава подмышки и не дать ему упасть вместе с развалившейся конструкцией на пол.

Я поискал глазами другую мебель. Нашел еще пару стульев неподалеку. Но теперь они выглядели подозрительно. Еще сломается доска и проткнет Вячика острым концом, как в "Пункте назначения". Что-то у меня пессимистичный настрой какой-то. Даже не знаю, с чего бы это. Я снова растерянно повертелся на месте. Держать Вячика было неудобно, и он становился как будто все тяжелее и тяжелее. Я подтащил его обратно к каменному столу и прислонил его к деревянной, резной ножке. Устало встал и оперся о столешницу сам.

Это было ошибкой. В этот раз меня затянуло резко, я не успел отдернуть руку. Снова почувствовал знакомое по первому разу, тянущее чувство перехода, которое как будто размазывало время, тело и разум ровным слоем по поверхности вечности, как экономная пенсионерка сливочное масло по куску хлеба.

Последние наносекунды своего сознания я потратил на могучие усилие упасть так, чтобы не ткнуться в мокрую от кока-колы бородатую щеку Вячика. Да, мне показалось это важным.

Когда я открыл глаза, то обнаружил себя в знакомом помещении. Вон теневики клубятся, вон трон, вон "бассейн". А вот эту зловещую фигуру я не помню. Я вскочил на ноги. Фигура обернулась и проговорила очень густым и, одновременно, утробно-рычащим басом:

— Ну наконец-то! Я уже устал тебя ждать! — вот это у него голос. Как будто Джигурде добавили басов и пропустили через программу, смешав со звуками рычания большой кошки.

Фигура сделала широкий шаг в мою сторону.

— Я жду объяснений, Сережа. И лучше бы тебе не тянуть с ними. Я теперь кусаюсь!

Я, наконец, рассмотрел стоявшего передо мной получше. И понял, что это не человек. Его голова была львиной. Вернее, сильно похожей на львиную. Лоб выше, пасть не такая большая. Слегка хуманизированный такой лев, и грива колоритная. Но в львиных чертах сквозило что-то странно знакомое.

— Эээ... — куда менее пафосным голосом отозвался я. И, чувствуя себя идиотом, растерянно спросил. — Вячи... чеслав, это ты?

— Да! Но теперь я леонид! — львиноголовый запрокинул голову кверху и издал жуткое, громкое как мотоцикл без глушителя, рычание. Я очень не сразу понял, что он так хохочет. Вячик отсмеялся и посмотрел на меня. Я так и не нашел пары минут для ревизии своего словарного запаса и составления пары новых предложений, которыми бы можно было описывать окружающий мир. Старых и никогда раньше не подводивших меня матов, внезапно остро стало не хватать. Вот уж показатель резко изменившейся жизни. Если вам трудно подобрать слова, то вы столкнулись с чем-то действительно новым. Поэтому я таращился на львиные клыки в огромной пасти молча. Но взгляд, иногда, красноречивей всяких слов. Львиноголовый смутился и с очень узнаваемой интонацией сказал: