Годы испытаний. Книга 2
Шрифт:
По небу плясали, медленно удаляясь на восток, зоревые вспышки. Гремела отдаленным громом артиллерийская канонада. «Нельзя терять времени, надо выводить побыстрее людей, пока немцы не имеют сплошной линии фронта: они прорвались танками на отдельных направлениях».
Комиссар нагнулся, взял горсть сухой земли и бросил в темный зев ямы, на место, где была землянка.
«Группу Канашова поведу сам. Вторую возглавит Стрельцов». Он вернулся, потрясенный всем увиденным, едва передвигая ноги. У клубной машины комиссар встретил Стрельцова и рассказал ему о гибели комдива. Стрельцов хотел отдать последний долг комдиву, но Шаронов удержал его.
– Не будем время терять, товарищ подполковник.
Стрельцов понял, что Канашов действительно погиб и что комиссар принял командование дивизией на себя.
Аленцова, узнав о случившемся с Канашовым, наотрез отказалась отходить с группой и, рыдая, умолила Шаронова, чтобы он дал ей связного, который бы проводил ее и показал землянку, ставшую могилой тому, кого она любила.
Но дойти до места его гибели Аленцова не смогла. Немцы начали артиллерийскую подготовку, обнаружив отход наших подразделений.
Глава четвертая
Жизнь не раз подтверждала известную истину: «Нет худа без добра». В этом наглядно убедился и Мильдер. После контузии, полученной им во время прорыва обороны русских, он вернулся вскоре к командованию дивизией. Легкие ожоги на лице лишили генерала бровей и волосяного покрова на руках. Зато он приобрел в глазах командующего небывалый авторитет и уважение. Заслужить репутацию смелого командира удается далеко не каждому, кто рискует жизнью, да и не всегда смелость, проявленная подчиненным, может быть замечена и оценена по достоинству.
К исходу второго июля Мильдер доложил по радио Тоду о действиях дивизии: «Мои передовые полки находятся сейчас на линии железной дороги Касторное - Старый Оскол, Продолжаю продвижение, уничтожая по пути разрозненные группы противника».
Тод смотрел на лежавшую перед ним карту. Дивизия Мильдера продвинулась на глубину более шестидесяти километров.
– Отлично. Я рад, что во главе такой ударной дивизии стоит напористый и смелый генерал. Поздравляю с возвращением в строй. Могу вам сообщить приятную новость: я представил вас к награде «рыцарским крестом».
– Рад служить великому фюреру!
– ответил Мильдер взволнованно.
– Желаю вам успехов! Надо быстрее завершить охват с севера левофланговых дивизий сороковой армии.
К вечеру Мильдер опять докладывал Тоду по радио о том, что его дивизия, продолжая бои с противником, углубилась до восьмидесяти километров.
– Ваша задача, - приказал ему командующий армией, - как можно скорее выйти к Донцу, форсировать его и захватить плацдарм.
Мильдеру не надо было напоминать, не следовало его и подхлестывать. Перед глазами стоял «рыцарский крест». Получение его, кроме почета, давало твердую надежду на повышение в должности.
Генерал не жалел сейчас своих подчиненных, торопил, подбадривал, кое-кому угрожал, а кому и сулил награды. И это возымело свое действие.
Танковый полк подполковника Нельте форсировал реку Северный Донец. В коротком и стремительном бою он захватил плацдарм на восточном берегу. За отличие Мильдер представил Нельте к награде.
Боевые успехи неизменно сопутствовали дивизии Мильдера. Он уже не сомневался, что после такого прорыва русские войска не в силах сдержать наступление, и вдруг его постигла первая неудача. Малочисленные силы, оставленные на плацдарме, были потеснены русскими. Такие осложнения могли плохо отразиться на дальнейшей карьере Мильдера. Он не раз был свидетелем того, как кажущееся счастье военного начальника ускользало из рук по причине ошибок его подчиненных. Знал он и то, что удерживать
Командующего он застал в отличном расположении духа. Тот внимательно выслушал Мильдера и признал его предложение разумным. Зная строгость Тода и его сухость в обращении с подчиненными, Мильдер очень удивился, когда командующий пригласил его откушать. Командующий давал обед по случаю награждения его высшей наградой германской армии - «дубовые листья к рыцарскому кресту». Да, это было очень важным событием в его жизни: он был лишь пятнадцатым командиром в сухопутных силах, награжденным этим почетным, орденом. Но к вечеру того же дня Мильдеру сообщили, что торжественный обед у командующего временно отменяется, так как русские южнее Ельца начали контрудар и заставили повернуть один танковый корпус на север, тем самым ослабив главную ударную группировку, наступавшую на Воронеж. Обеспокоенный неудачами на левом фланге танковой группы, Тод срочно вылетел туда на самолете. Получив согласие командующего армейской группой «Б» генерал-полковника фон Вейхса использовать одну пехотную дивизию, Тод приказал Мильдеру немедленно договориться с ее командиром о передаче ему плацдарма на берегу Донца. И Мильдер тут же отправился в пехотную дивизию.
Командира дивизии генерал-лейтенанта Шварцкопфа Мильдер разыскал сравнительно быстро, но тот не мог принять его, так как проводил совещание с офицерами. Раздосадованный Мильдер вначале решил было возвратиться к себе, но затем раздумал: это могло выглядеть весьма неуважительно по отношению к старшему по званию. Волей-неволей ему пришлось ждать.
День был жаркий, душный, у Мильдера возникло желание выкупаться в реке. По голубому небу плавали тучки, будто белые лебеди. Машина выехала на лесную поляну, и генералу представилось странное зрелище: на опушке в тени деревьев повсюду лежали и сидели в разных позах голые немецкие солдаты. «Принимают солнечные ванны», - подумал Мильдер. Когда он вышел из машины, навстречу ему бросился с докладом огненно-рыжий фельдфебель.
– Господин генерал, солдаты второй роты приводят в порядок обмундирование, пришедшее в окончательную негодность.
Генерал удивленно взглянул на него. Из расстегнутого ворота фельдфебеля торчали, будто медная проволока, волосы. Крупные голубые глаза его смотрели виновато.
Фельдфебель подумал, что этот подтянутый и стройный генерал прибыл из какого-то высокого штаба, и поэтому считал необходимым подчеркнуть отчаянно плохое положение с обмундированием. И только теперь Мильдер увидел, что солдаты принимают не солнечные ванны, как он подумал вначале, а заняты портняжным ремеслом. Они ловко орудовали ножами и бритвами, отрезали брюки ниже колен и чинили этими лоскутами заднюю часть, а к отрезанной нижней части подшивали материал самых различных, преимущественно темных расцветок.
Мильдер решил, что это портняжное занятие солдат является местной «инициативой», проявленной каким-либо командиром, и подумал, что перед ним находятся солдаты хозяйственного подразделения. Но каково было его удивление, когда он узнал, что по этому поводу имелся специальный приказ, подписанный самим комдивом. Это «открытие» озадачило его.
Для Мильдера все только что увиденное показалось странным и непристойным. «Германская непобедимая армия прошла с триумфом всю Европу, и вот ее солдаты выглядят как оборванцы и босяки. Что могли бы подумать о нас русские? Ведь это же подрывает авторитет армии. И как это командир дивизии додумался пойти на такие меры, да еще отдать по этому поводу приказ?» - размышлял он.