Годы на привязи (цикл рассказов)
Шрифт:
— А ты предпочитаешь слияние через созерцание? — язвительно ухмыльнулся Алик.
На краю такыра возвышалась гранитная скала. Под скалой белела гора костей и черепов.
— Я читал у кого-то, что на стыке вот таких гор и степей зарождаются новые этносы! — сказал Аман.
Над костьми и черепами парила огромная черная птица.
— Гриф! Ребята, гриф, мифическая птица! — закричал Алик.
Гриф дал круг над караваном и стал камнем падать на людей.
— Берегись! —
Караванщики вжали головы в плечи. Но гриф уже воспарил в безоблачное небо и делал новый круг, чтобы снова обрушиться на караван.
— Сейчас зародится новый этнос! — заметил Алик.
— Но грифы же питаются падалью, я в учебнике читала! — воскликнула расстроенная Наташа.
— Значит, мы и есть падаль! Мы падаль! — крикнул Аман.
Эхо повторило его слова. Гриф приближался.
— Если не убьем, кому-то пробьет череп! — предупредил Алик.
Клыч вынул двустволку и прицелился в хищника.
— Остановись! Что ты делаешь! — закричал Логинов.
— Грифы редкая птица! — возмутился Аман.
— Хорошо бы, чтобы он полакомился твоим умным мозгом, может, от этого гриф станет благороднее! — издевался Алик.
— Ребята, мы же в ЛГУ проходили, как же так?! Огромный черный хищник снова пикировал.
— Машите над головой концом веревки! — подсказал Клыч.
Все отчаянно замахали, услышав трепет крыльев. Пронесло.
— Если убьем, самка будет мстить: вон она, на скале сидит!
— Ждет падали!
— Придется и ее прикончить!
— Давайте не убьем — попугаем выстрелом!
Один за другим раздались два выстрела. Но птицу это только раздразнило.
— Больше она не промахнется! Кому-то конец!
— Ну его! Давай, Клыч, прикончь!
Гриф упал камнем, но теперь уже до земли, и ударился о камень.
Самка поднялась с отчаянным клекотом.
— Не мы первыми напали! — оправдывался Клыч, заряжая ружье.
— Нам же читал сам профессор Шенкман! — недоумевала Наташа.
Самка еще долго кружила над ними.
Снова начались пески.
Неожиданно появилось, словно из-под земли, несколько солдат в ботинках и колониальных панамах и приказали дулами автоматов повернуть в сторону. Один из них сердито что-то кричал. Впереди пришел в движение большой холм и странным образом отъехал. Показался зев шахты со стальным сверкающим носом ракеты.
Караванщики никак не могли унять охватившую их дрожь.
— Да успокойтесь, ничего не случилось!
— А кто волнуется?
— Сейчас начнем ссориться из-за пустяка.
— Нашел пустяк!
— Старик прав. Нам действительно угрожает опасность.
— Что
Клыч подошел к деду. Старик ему что-то сказал. Клыч вернулся:
— Дедушка предупреждает, если тот, на ком вина, не признается…
Алик:
— Вот ты сам и покайся!
— У меня совесть чиста!
— Может, ее надо подчистить? — съязвил Аман.
— Но я ничего плохого не делал!
— О чем вы спорите? — Наташа ничего не понимала.
— Успокойся, Наташа!
— Мало ли что! Чувство вины у каждого должно быть!
— А я говорю, ничего дурного не делал! — заорал уязвленный Клыч.
— Убивал? — подавил его голосом Аман.
— Откуда?
— От верблюда! — подсказал Алик.
— Отвечай прямо на вопрос, не увиливай: убивал? — Аман вплотную подошел к Клычу.
— Нет! — закричал ему в лицо Клыч.
— Распутничал?
Клыч покраснел, обмяк, стал заикаться.
— Отвечать на вопрос! Ну? Распутничал?
— Ты что, не видишь, что он девственник? — засмеялся Алик. — Натаха, как тебе кажется?
Клыч злобно покосился на Алика.
— Аман, оставь юношу в покое, — попросил Логинов.
— В самом деле, — поддержала его Наташа. Аман не отступал.
— Воровал?
— Да, — ответил Клыч с трудом. — В детстве, мелочь из кармана отца. — Он вспотел.
— Признался — уже хорошо. Стыдно?
— Не видишь, что ли? — разозлился Алик.
— Тебя не спрашивают, и до тебя дойдет очередь!
— Вот это видишь?
— Извинись!
— Сейчас! Дождешься!
Аман принял позу каратэка, мгновенно сосредоточившись, напрягшись, испустил целенаправленный резкий крик. У Алика закатились глаза, он пошатнулся и сел. Все были ошарашены.
— Ладно, продолжим. Завидовал? — спросил Аман, как ни в чем не бывало.
— Черной завистью — нет!
— Лгал?
— Врал. — Клыч покосился на Алика.
— Не отвлекайся! Насмехался над другими?
— Нет.
— Клеветал?
— Наговорил на себя.
— Злословил?
— Да, говорил плохо о бывшем друге.
— Озлоблялся?
Алик сидел смирный. Глаза стали кроткими, как у кролика. Наташа подошла к нему, потормошила:
— Алик, что с тобой, Алик?..
— Так. Озлоблялся?
— Да.
— Богохульствовал?
— Я в бога не верю!
— На словах или в душе?
— На словах.
— А в душе?
— Не знаю, не думал.
— Что ты с ним сделал? — Наташа сердилась.
— Хорошо, верну его в прежнее состояние. — Аман пронзительно крикнул, направив звуковой удар на Алика.