Годы огневые
Шрифт:
Итак, Мэтью Риджуэй в декабре 1950 года стал командующим американской 8-й армии в Корее.
Пятидесятишестилетний, как говорят американцы, «парень» с втянутыми в рот сухими губами, хрящеватым с горбинкой носом и слезящимися тусклыми глазами, страдающий к тому же несварением желудка, сошел на корейскую землю с огромным индивидуальным санитарным пакетом за плечами и подвешенными на груди двумя гранатами.
По свидетельству журнала «Тайм», это было время, когда в американской армии, «как эпидемия, расиро–странилось желание все бросить и удирать на юг».
Назначенный на должность палача, Риджуэй предложил своей отступающей армии и палаческую тактику. По его
Создавая миф о Риджуэе–полководце в то время, как он просто–напросто палач, гангстеры пера цитировали некоторые его военные «афоризмы». Глубокая «мысль» Риджуэя о войне: «Война похожа на игру в футбол». Стратегическая формула Риджуэя: «Территория и недвижимая собственность здесь явления преходящие»… Девиз Риджуэя: «Мне в Корее не нравится, но мне также не хочется убираться отсюда отстеганным».
Риджуэй докладывал в Вашингтон не о победах на фронте, а о количестве уничтоженного мирного корейского населения, о сожженных городах и селах, и в Вашингтоне это нравилось, там были довольны: Риджуэя назначили преемником Макартура.
В Америке Макартура окрестили «восточным Цезарем». Такой же пышный титул потребовалось срочно подыскать для Риджуэя. Этот титул ему нашли: «американский Роммель».
Понятно, что Риджуэй, будучи сам палачом, постарался в меру своих способностей перенести на корейский фронт все самое ценное из опыта гитлеровских палачей. Он применил бактериологическое оружие против мирного населения и снаряды с отравляющими веществами против солдат противной стороны. На специальное «санитарное судно» по его приказу отправлялись партии военнопленных, где над ними производились изуверские «опыты». Как и Макартур, Риджуэй теперь стал позировать перед фотографами, стоя у груды тел расстрелянных мирных жителей. Словом, он всячески старался оправдать столь желанное для налача прозвище — «американский Роммель».
Еще находясь в Америке, Риджуэй понял, что «ошибка» Макартура состояла в том, что он считал себя «хозяином прежде Моргана». Поэтому он повел себя как послушный холуй тех, кто рекомендовал его президенту, и не лез, как Макартур, с собственными предложениями в Вашингтон. Он знал, что Уолл–стрит и Морган укажут, что и когда нужно делать, и ему передадут их приказы. А пока он исправно «справлял» свои палаческие обязанности, как ему было предписано начальством.
Риджуэй приказывал: «Не продвигайся дальше, пока ты не уничтожил всех коммунистов». II тем, кому он отдавал этот приказ, нравилось — не продвигаться дальше, не рисковать своей шкурой, когда можно совершенно безнаказанно убивать людей, даже младенцев, называя их «коммунистами». Один полковник, подчиненный Риджуэя, оценивая приказ своего командующего, откровенно выразился так: «Ребята не сражаются там за демократию. Они воюют потому, что их ведет за собой командир взвода, а командир воюет потому, что таков приказ его командования, и так далее, до самой верхушки».
Если «верхушка» — это Уолл–стрит, то сам Риджуэй — послушный воле начальства «командир взвода». Господа банкиры приказали, и «взводный» Риджуэй объявил о «смягчении некоторых ограничений,
Вислозадый военный чиновник, приобретший за долгую службу популярность «услужливого генерала», намеревавшийся после Второй мировой войны завершить свою карьеру в аккуратном домике в форте Майер, американский мещанин, услаждающий себя на сон грядущий чтением списков принадлежащего ему имущества и поддерживающий здоровье ежедневной игрой в пинг–понг, волею хозяев Америки стал главным палачом корейского народа.
Для того чтобы снискать расположение своих «парней», прибыв в Корею, он вырядился, как фигляр. Одпа–ко солдаты, увидев огромный пакет первой помощи, который Риджуэй постоянно носит за плечами, прозвали своего командующего «ходячим клистиром». А гранаты, которые он навесил на себя, породили только анекдоты о том, что адъютант Риджуэя каждое утро чистит их зубной пастой, чтобы они всегда воинственно блестели. И как ни пытались американские газетчики поднять I воинский престиж Риджуэя, их писания делали облик этого кровавого палача и отвратительного фигляра еще более омерзительным и отталкивающим.
Сейчас этот пожилой, ошеломленный своим кажущимся величием американский генерал находится в состоянии крайнего нервного возбуждения. Он часто принимает корреспондентов, он беспресстанно повторяет: «Я считаю, я требую»; его имя не сходит со страниц мировой буржуазной печати. И хотя ему платят большое жалованье — жалованье палача, он страшно нервничает. «Иногда для того, чтобы разрядить свою физическую энергию, — пишет журнал «Тайм», — он залезает на возвышенности у лагеря и бесконечно ходит там взад и вперед. Один его помощник в связи с этим сказал: «Это ужасающее зрелище».
Может быть, этот помощник опасается, что Риджуэй кончит не как Макартур, а как Форрестол?!
Действительно, Риджуэю очень трудно в Корее. Он согласился на должность палача и, надо сказать, отличился в ней, опередив даже своих гитлеровских предшественников. Сейчас перед ним поставлена другая задача — под прикрытием переговоров в Кэсоне расширить американскую агрессию в Корее.
Риджуэй послушно выполняет указания, которые он получает от начальства, но он всегда попадается на место преступления, оставляя после себя неопровержимые улики в виде несгоревшего напалма и бомбовых осколков. Командование корейской Народной армии ежедневно обличает откровенно бандитские приемы, которые Риджуэй пускает в ход для срыва переговоров. И хотя он приказал своему подручному Ван Флиту использовать переговоры для подготовки к новому наступлению, томительное беспокойство не покидает его.
Риджуэй знает, что он не мудрец. Но он не настолько глуп, чтобы не понимать, что правительство США согласилось на переговоры о прекращении огня потому, что американские оккупанты понесли в Корее военное поражение. Не такой он дурак; чтобы не понимать и то, что требования миллионов людей всего земного шара — прекратить войну в Корее — пугают его хозяев, которые помнят судьбу гитлеров. Ведь недаром, он–то знает, военные неудачи американцев в Корее вызвали разброд среди его хозяев. Известно ему и то, что усилились трения между США и Англией, а также другими странами, вовлеченными американцами в корейскую авантюру.