Годы огневые
Шрифт:
Самое основное, за что мы должны сейчас бороться в футболе, — это вытравить с корнем из игры всякую преднамеренную грубость. Ничего не может так позорить игрока, команду или организацию, за которую он играет, как грубость. Злоба на свое бессилие при игре с опытным игроком — вот что является частенько причиной дикости и некультурности игроков. В Советском Союзе нет спортивных судей, лично заинтересованных в победе той или другой команды. Неуважение к судье характерно только для буржуазного спортсмена.
В предстоящем футбольном сезоне нам предстоит много встреч с
1933 г.
СРЕДСТВО БУДЕННОГО
Колхоз справился с работой по всем статьям и получил переходящее знамя райисполкома в свои руки.
«Очаг Буденного» назывался этот колхоз. Здесь в станице Платовской, жил С. М. Буденный. Здесь в этих безмерных степях возникла Первая конная армия.
На берегу Манычи было устроено торжественное собрание. Председатель колхоза Кидалов держал речь.
— Мне за всякие знамена держаться приходилось, — говорил он. — Я у поляков их с руками вырубал, я во врангелевские знамена сморкался. Но такое знамя, такое знамя, — он поднял древко над головой, — такое знамя держать не приходилось, под старость придется.
Покопавшись в кармане, Кидалов продолжал:
— Вот, это письмо мы получили четыре месяца тому назад от Семена Михайловича Буденного. Пишет он, что стыдно ему за нас, так стыдно, что просит он снять свое имя с нашего колхоза и замепить его каким–нибудь для нас более подходящим. «Не могу, — писал он, — переносиить нашего позорного отставания. Когда мы с вамп дрались на всех фронтах, вы меня слушались. Вперед, кричал я, и вы, как соколы, налетали на врага, крошили его не щадя жизни. А теперь что? Вперед, кричит вам вся страна. А вы возитесь с вашими домашними делами. А поле не прибрано, смотреть противно. Пишу вам: если не окончите уборки и хлебосдачи первыми, называйтесь как хотите, но мое имя не позорьте. Если честь свою бережете и выйдете в передовые колхозы Союза, я пришлю вам автомашину, тем более шофер у вас есть — Васька Дитюк».
И колхоз получил машину. Ее привел со станции Васька Дитюк. Но вы, может, думаете — так сразу и цопал Васька Дитюк на торжественное сиденье шофера?
Нет…
В гражданскую войну Василий Дитюк пошел задорым двадцатидвухлетним парнем.
На хуторе Куберле партизанский отряд обнаружил у помещика спрятанный автомобиль.
Дитюк, работая батраком на мельнице, знал дизель. Он быстро справился с автомобильным мотором.
Тут же на хуторе он с местным кузнецом содрал с крыш экономии кровельное железо и оковал машину многопудным шатром.
Отягощенная машина еле двигалась под этим покровом. Но зато для пуль она стала почти непроницаема. В конный отряд Буденного включилась бронеединица. Это были первые
В наступлении на хутор «Собачий» Дитюк показал себя.
Кавалерийский отряд Буденного столкнулся с обученной конницей полковника Семилетова.
Партизаны шли неторопливой рысью на своих разномастных лошадях. Воплями и криками они старались заглушить ворчание автомобиля, ковыляющего сзади. Казаки Семилетова надвигались темной стеной, уверенные в своем превосходстве. И вот, когда уже началась теснота рубки, линия партизан распалась на две, они ударили в левый и правый фланг противника, и в освобожденную середину вкатился крытый железом автомобиль, огонь двух пулеметов уничтожал казаков в упор. Бронеавтомобиль стал неизменным спутником отряда. Дитюк — героем.
В Котельниковой автомобилю из пулемета перерезали колесо, его заменили деревянным, скрепив железным ободом. Тогда Дитюк снял свои лапти и прикрепил их на железный штырь над автомобилем.
Однажды во время атаки машина, поднимаясь на курган, сдала, мотор заглох на самой вершине его. Неприятель бил по автомобилю из орудий. Дитюк вылез и стал лопатой подрывать землю под колесами в надежде, что машина сползет по склону сама. Снаряд плюхнулся рядом. Дитюка подбросило взрывом и засыпало землей.
Окровавленный вылез он через несколько минут из навороченной груды.
Контузия подарила Дитюку дергающуюся, как лягушка, щеку на всю жизнь.
Дитюк совершал налеты. Он возвращался на своей машине, истерзанной в железные лохмотья, и все знали, что под сиденьем у него лежат наверняка штук пять замков, снятых с неприятельской батареи.
Дитюк знал себе цену и принимал похвалы и восторги бойцов как должное.
В Царицине он попал в первый броневой отряд и получил настоящий броневик. Но лаптя со своего железного возка он вновь водрузил на новую машину.
В широких действиях регулярной Красной Армии, в суровой дисциплине ее, в стратегической мудрости Дитюк видел только зажим своей лихой натуре и, нарушая приказ командиров, действовал самостоятельно.
Во время одного боя Дитюк, вырвавшись, обошел противника и ухарски врезался ему в тыл. На броневике разбили мотор, и он стал.
Окруженный казаками, Дитюк на уговоры их сдаться отвечал из стального своего гроба матом, не скупясь на выстрелы. Подорвать броневик было нечем.
Тогда казаки приволокли к нему нефтяную цистерну, пробили ее и подожгли.
Да пока спасли.
Командир объявил Дитюку выговор в приказе за самовольные действия и на легковом единственном автомобиле отправил в госпиталь. И вот, когда он окончательно выздоровел и окреп, то оказался ни на что негодным человеком.
Приезжая в свою станицу, Семен Михайлович Буденный беседовал с Дитюком и уходил из его хаты всякий раз огорченным.
Дипок пьянствовал и хулиганил.
Колхозники, обсудив письмо Буденного, колебались. Они боялись доверить Дитюку машину. Но все чувствовали, что Буденный написал о шофере неспроста… Дитюк страдал, он не дюг просить, он гордый человек, и тоскливо ждал решения.