Годы
Шрифт:
Приблизившись к нашему командному пункту, самолёты начали сбрасывать бомбы! Бомбы падали с большим рассеиванием, и часть из них упала на скате высоты, куда забирались инженер-майор и старший военфельдшер Пащенко. Когда посыпались бомбы, парочка резко разбежалась, по одному спрятавшись под кустиками. Я ничего плохого им не желал, но, чего греха таить, чуточку позлорадствовал. От ревности.
— С самого Донца не видели наших самолётов, а тут, на тебе, прилетели четыре калеки и своих же бомбить. Им, видите ли, мало немцев!
— Они, товарищ гвардии майор, знают, ясное дело, что их здесь не будут обстреливать, —
— Утром, помнишь? Пролетал над нами этот брюхатый. Он, определённо, летел на разведку, и засёк тех немцев, что побеспокоили мы. Местность похожая и теперь он просто спутал. Впрочем, мог и посчитать за немецкий штаб.
Самолёты улетели. В штабе дивизии не было сигналов взаимного опознавания, а сигналы кулаками не дошли до сердца авиаторов. К счастью, потерь от бомбометания не было. Интересно, а что они доложили командованию?
Весь остальной день противник активности не проявлял. Продолжалось движение его танков и автомашин на Прохладный.
По приказу штаба фронта в состав дивизии снова было принято пополнение в количестве 208 человек из 41-й мотострелковой бригады. Все они пошли на восстановление 875-го гвардейского стрелкового полка.
Поступило донесение, что при обороне Кубы исключительную храбрость проявил боец 395-го полка Никоненко. Командуя группой из 11 человек, он истребил лично 4 вражеских солдат. Руководимая им группа уничтожила до 20 гитлеровцев. Сержант Войчин, в этом бою, уничтожил 5 гитлеровцев. Успешно руководил батальона командир 1-го батальона 395-го полка лейтенант Семитут. Его батальон, израсходовав все патроны, поднялся в рукопашную. В результаты фашисты побежали, и положение было восстановлено.
На другой день немецкие танковые и моторизованные части нанесли удар вдоль шоссе Пятигорск-Нальчик. Наши подразделения, оказавшиеся в мешке между двух дорог, отошли за реку Баксан, где заняли оборону. Левый наш фланг был у горной Баксановской ГЭС, оригинальной конструкции. Правый фланг опирался на Кызбурун-1. Командный пункт обосновался на южных скатах высоты 910,0.
Это было 13 августа 1942 года.
Ночью командир дивизии гвардии полковник Неверов и старший батальонный комиссар Дмитриенко были вызваны в штаб 37-й армии. Там Военный Совет армии отдал их под суд военного трибунала за самовольный отход с реки Малки. Полковник Неверов был приговорён к расстрелу, но этот приговор высшее начальство не утвердило.
А пока менялась власть, противник не дремал, продолжая, конечно, воевать. И подбирался к Баксанской ГЭС. Начальник инженерной службы дивизии поставил меня в известность относительно приказа командующего о подготовке к уничтожению ГЭС с тем, чтобы при малейшей угрозе её захвата немцами — взорвать. Поскольку ответственность за уничтожение ГЭС возлагалась на командира дивизии, а я автоматически принял командование на себя, то мне пришлось и принимать решение по этому делу. Подумали мы с инженером подполковником Поветкиным и решили, что медлить со взрывом не стоит. Разговор между нами происходил на высоте 910,0, потом мы пошли к Баксанскому ущелью. Я остался на восточном берегу реки Баксан, а Поветкин отправился лично руководить взрывными работами. Только тогда, когда прогремел взрыв, я вернулся в штаб.
После полудня 14 августа командир корпуса гвардии
Я тогда стоял на полевой дороге недалеко от командного пункта дивизии и увидел «эмку» комкора. Автомобиль остановился, открылись дверцы и из эмки вышел командир корпуса и какой-то генерал.
— Вот, привёз вам нового комдива, — обычной своей скороговоркой сообщил Иван Терентьевич. — Знакомьтесь, это генерал-майор Захаров!
При этом командир корпуса кивнул в сторону Захарова.
— А это, начальник штаба дивизии, гвардии майор Рогов.
Генерал Захаров продолжал стоять у машины, не протянув мне руку, как это обычно делается, и я заметил на его лице промелькнувшую ухмылку.
— Мы знакомы, — сказал Захаров, не двигаясь с места.
— Вот как? — почему-то удивился комкор и посмотрел на меня. Потом быстро перевёл глаза на Захарова. От Ивана Терентьевича не укрылась наша отчуждённость, и он переменил разговор, переведя его на боевые дела.
И тут я понял, что моя служба во 2-ой гвардейской имени Калинина мотострелковой дивизии закончилась.
Собственно, я немного забежал вперёд. До прибытия нового комдива произошли некоторые события. Так, немцы потеснили гвардейцев от моста через реку Баксан. Бой горстки гвардейцев-сибиряков был упорным, не на жизнь, а на смерть. Но превосходящим силам противника удалось переправиться через реку и выйти на северо-западные скаты высоты 910,0. Гвардейцы израсходовали боеприпасы, их командир, старший лейтенант Киреев был многократно ранен. Ввели в бой небольшой резерв, который под прикрытием артогня, совместно с отошедшими бойцами, атаковал фашистов и погнал их вниз по склону высоты. Силы были неравны, но гвардейцы отомстили врагу и уничтожили до ста захватчиков.
Настроение бойцов и командиров значительно улучшилось.
Оценивая эту маленькую победу, можно было сделать такой вывод. Там, где враг действует без танков и авиации, там наши бойцы бьют фашистов даже меньшими силами. Отсутствие танков и авиации, противотанковых и противозенитных средств, вернее их малочисленность, вот наша беда того времени. А опыт, который «дело наживное», к тому времени у нас уже был, хотя и достался дорогой ценой. Переплатили мы за него!
Бой на высоте 910,0 принудил немцев оставить населённый пункт у Баксанской ГЭС. И своим косвенным результатом, подтвердил педагогический тезис о преимуществах показа над рассказом. Всего несколько ночных часов побыли фашисты в этом населённом пункте, но успели преподать предметный урок жителям аула о преимуществах советской власти и благородстве советских воинов.
Мой ординарец Козлов прокомментировал этот факт так:
— Этих «чечен» просто не узнаёшь. То глядели исподлобья, особенно старики. Ничего у них не допросишься: ни ведра, ни воды попить, ни фруктов, не говоря уже о более существенном. А тут, без мыла в ж… лезут! Такие гостеприимные стали, сами всё суют. Научили их фрицы.
Да, наши красноармейцы и командиры ничего без разрешения не брали у местных жителей, стараясь ничем не обидеть их. Зато немцы не спрашивали и не считались с тем, где там у них женская половина! Недаром местные жители послали к нашему командованию делегацию из уважаемых стариков с просьбой не пускать больше немцев в их аул.