Гол-2018
Шрифт:
– Мои достижения – семнадцать мячей за матч.
– Я был восхищён. Но это только один матч.
– Справедливо. У нас сейчас есть протокол о намерениях. Уже хорошо. Давайте я под началом уважаемого Андрея Валерьевича, – и Данила сделал лёгкий поклон в сторону Тихонова, – потренируюсь пару дней, продемонстрирую часть своего арсенала, и Андрей Валерьевич выразит своё авторитетное мнение – стоит или нет меня приобретать.
– А почему «часть арсенала»? – улыбнулся Федун. – Почему не весь арсенал?
– Потому что части вполне
– Вы уже видите себя в сборной?
– Достаточно две-три игры за клуб.
– Смелое заявление.
– Когда я сказал Василию Никитовичу, – и Ноан кивнул в сторону первого тренера, – что забью десять подряд штрафных с отскоком от штанги, он тоже поначалу сомневался.
– И что? – повернул голову в сторону «агента» Леонид Арнольдович.
– Я остановил его после четвёртого. Мне всё стало ясно.
– А вот… отскоки, – владелец клуба сплёл вместе пальцы рук и поставил локти на стол. – Это что, специально?
– Конечно, – подтвердил Данила. – Наиболее сложная траектория полёта мяча для вратаря.
Все находившиеся за столом переглянулись.
– Позвольте следующий вопрос. Почему для тренировок и принятия нами решения вы отводите всего, как вы сказали, «пару дней»?
– Так заявить меня не успеете.
– Нет. Одного игрока младше двадцати одного года можно дозаявить в течение всего сезона.
– Не знал. Однако, думаю, двух дней по любому достаточно.
– Ладно. Пока всё хорошо. Но нам, к сожалению, не известно, где вы учились, как занимались и где тренировались, насколько коммуникабельны, как умеете ладить с коллективом, нет ли у вас проблем с режимом… И вдруг раз – сто миллионов?
– К большому моему сожалению, здесь я не могу удовлетворить ваше любопытство. Считайте, что я как былинный герой Илья Муромец. Только он до тридцати трёх на печи лежал, я же только до восемнадцати дотерпел. Сам тренировался. Самородок.
– Решено, – и Федун вдруг поднялся. – Мне надо сегодня лететь в Болгарию, так что я вас покидаю. Детали обговорите с моими помощниками. Надеюсь, что мы не разочаруем друг друга.
– Никак иначе, – гость, встав, ответил на его рукопожатие.
Леонид Арнольдович, позвав с собой Тихонова и Маргулиса, направился к выходу.
– Кто мне сказал, что он лежал в психиатрической клинике? – спросил владелец команды, остановив их в коридоре.
– Я говорил, – пожал плечами Михал Саныч, – это точная информация.
– А на мой взгляд, – сказал Федун, – очень разумный молодой человек. Вообще на своих ровесников не похож. Но возраст… Всё равно сейчас начнётся – столица, клубы, бабы, попойки…
– Режим – это моя проблема, – ответил главный тренер. – Будет работать спустя рукава и ночами развлекаться, после штрафов от его денег ни копейки не останется.
– Ладно, Андрей, прошу – удели ему максимальное внимание. Прямо сегодня забирай его с собой на тренировку и позвони потом,
– Что значит «всеми возможными»? – переспросил юрист. – Не нож ведь к горлу приставлять.
– Нож не надо. Но поговорить нужно.
– Упрямый же, стервец!
– А вы пробуйте. И еще раз пробуйте. А вот когда вдруг соберётся уезжать, срочно договаривайтесь.
– В пределах какого лимита?
– В пределах лимита, который, после того как Андрей Викторович сообщит нам о своём впечатлении, мы с вами обсудим по телефону, или лично, если я к тому моменту вернусь.
– Понял.
– Тогда до свидания.
– До свидания.
Глава двенадцатая
Спартаковский стадион в Тушино кипел и бурлил. Казалось, все болельщики до единого размахивают красно-белыми флагами, шарфами или иной атрибутикой любимого клуба. Огромные баннеры закрывали целые сектора. Сорок тысяч зрителей являлись одним живым организмом, громко выдыхающим фамилию игрока, после того как диктор, объявляющий состав, произносил его номер и имя.
Жалкий свист семи тысяч болельщиков «Локомотива» на гостевых секторах был слышен только им.
Когда главный судья разыгрывал между капитанами команд Паршивлюком и Глушаковым мяч и ворота, к Тихонову подошёл главный тренер железнодорожников Сергей Иванович Овчинников. Они знали друг друга тысячу лет и тепло поздоровались, не оглядываясь на кружившего вокруг них оператора с телекамерой.
Задрав вверх свою густую тёмную с частой проседью бороду, «машинист» спросил:
– Новенького сегодня выпустишь?
– Сергей, совесть есть? Кто же перед игрой такие вопросы задаёт? – хитро улыбаясь, произнёс Андрей Валерьевич.
– Я не для тактики! – Овчинников поправил очки в тяжёлой роговой оправе. – Самому интересно. Столько слухов ходит…
Глушаков угадал сторону монетки, и футболисты разбежались принимать привычную расстановку на поле.
– Положа руку на сердце, – посерьёзнел спартаковец, – сам не знаю. Решу по ходу матча.
– Действительно так хорош?
– Когда он по моей просьбе «зарядил» мяч со скоростью 240 километров в час, я потом весь вечер ходил с открытым ртом.
– Сколько?! – главный тренер железнодорожников сам раскрыл спрятавшийся в густой бороде рот. – Мировой рекорд – 207! Больше – не бывает!
– Да не спеши раньше времени сдаваться. От перепадов никто не застрахован. Да и такой молодой – всё время настроение меняется.
Спортивный снаряд установили в центре, судья приготовился дать свисток.
– Разошлись, – и Сергей Иванович, положив ладонь на толстые жировые складки на бритом затылке, потянулся. – Успеха сегодня я тебе, сам понимаешь, пожелать не могу.