Голая правда
Шрифт:
– Так купи хорошую подделку.
– Ни за что!
Разве в подделке был смысл? Феня хотела футболку не для стиля и не ради зависти, а дабы обрести и потрогать свой жизненный ориентир, хлопчатобумажное подтверждение того, что ничто не имеет определённой стоимости, и цены задают сами люди, из плоти и крови. Феня боялась, что, купив подделку, станет ею сама.
И она решилась украсть. Феня слышала, что для кого-то воровать – постоянное хобби. Она читала, что так развлекаются даже люди со средствами на любой бутик. Мимолетный разговор со знакомым антиглобалистом окончательно развеял вопросы о моральной стороне дела. Оставалась
Внезапно словно само провидение дало о себе знать, как это часто бывает, когда всей душой к чему-то рвёшься. Феня попивала кофе по акции на террасе ресторана и вдруг невольно подслушала беседу двух девушек: оживлённый разговор, до слюны, но в полтона, о том, как присвоить себе любую вещь. Одна подруга вертела перед носом другой неодимовым магнитом и рассказывала о его чудесном свойстве превращать платное в бесплатное. Беседа была настолько возбуждённая, что, когда девушки ушли, предмет остался забытым на столе. Магнит блестел в лучах солнца, а Феня смотрела на него, открыв рот. Она возмущённо выпучила глаза и развела руками перед невидимыми укорителями: «Ну, знаете ли… Как тут не взять». Действительно, она вынашивала идею кражи так, будто собиралась дерзко ограбить банк или хранилище казино, и недопустимо было пренебречь удачей.
Спустя пару дней, надев всё самое немногословное и накрасившись как никогда естественно, Феня направилась в мультибрендовый бутик. Была шальная мысль повесить на локоть пакет, как из ЦУМа, но мысль эта, к счастью, не задержалась. В магазине, небрежно пройдясь вдоль полок и вешалок, Феня сложила две одинаковые футболки так, чтобы у входа в примерочную их засчитали за одну, едва задвинув шторку, дрожащими руками высвободила мягкую ткань от защитной пластмассы, надела предмет обожания, спрятав его под свитером, и уверенно, но не слишком быстро, покинула магазин, мимоходом бросив продавщице вторую, будто бы не подошедшую вещь.
Двери захлопнулись, улица обдала прохладой. «Это было нечто», – тяжело дыша, подумала Феня. Всё прошло так легко, что даже не верилось. Но сложное ждало впереди.
Не всякий интеллектуал может похвастаться, что хотя бы раз в жизни проходил через столь мощный экзистенциальный кризис, какой настиг тогда Феню. Само собой, проблема была не в маленьком преступлении, глубже. Иногда Феня чувствовала себя недостойной дорогой вещи, раз не смогла сама на неё заработать, а порой украденная футболка вела Феню к мысли, обратной прошлым выводам, страшной мысли: ничто не стоит вообще ничего. Тем временем окружающие замечали футболку, и не всем она нравилась. Только когда Феня называла цену, люди одобрительно качали головами. Феня вздыхала себе под нос: «А что, если бы и вправду сама на неё разорилась?»
Но при всём футболка занимала почетное место в шкафу, на отдельной вешалке, защищённая целлофаном от угрюмого домашнего быта. Когда Фене становилось грустно и казалось, что ждать от жизни нечего, она приподнимала чехол и вспоминала, что ждать, требовать и брать можно, что угодно. Фене, как многим, хотелось, чтобы кто-то пообещал ей: всё будет хорошо. И футболка обещала.
Спустя несколько месяцев один мультибрендовый бутик навсегда захлопнул свои двери для покупателей. Это было шумное закрытие, на котором присутствовали несколько репортёров. Работавший рядом брат
– Разоблачение века! Годами продавали подделки из Китая, представляешь? А все эти шмотники велись! Так им и надо. Ха-ха! Не оттуда, надеюсь, твоя драгоценная футболка?
Мир поблек. Феня превратилась в тыкву. Ей подумалось, что никогда больше чудо и уверенность не помогут ей сдать экзамен или устроить свидание с толковым красавцем. В её вере тоже оказалось место для ада, и она провалилась в геенну.
– Так оттуда? – переспросил брат.
– Конечно, нет, – соврала Феня.
…о любви
Все русалки одинаковые
Натянутая грудь и ровные кубики пресса были непоколебимы, как скалы. Но под ними, словно рассекающая бухту моторная лодка, в самом сердце гудело: «Не любит! Не любит! Не любит!»
Урош не знал её имени. Она приехала недавно, и ему известно было только то, что она была русалкой. Точнее, моделью. Точнее, актрисой. Точнее, аниматором: сидела на берегу залива, на камне, в роскошном костюме русалки и фотографировалась с туристами за деньги. В общем, неважно. Русалкой.
Один раз Урош спас её, тонущую. Но она решила, что Урош спасатель, и только коротко поблагодарила за хорошую работу. В другой день Урош принёс ей мороженое, но «актриса» отказалась, сославшись на простуду, и в бреду жара тут же забыла лицо Уроша. В третий раз Урош принёс ей букетик, но модель была окружена толпой туристов и приняла Уроша за пассажира лайнера. С мимолётной благодарностью пару секунд она подержала в руке букетик, и тут же протянула цветы какой-то капризной плачущей девчонке.
Впервые Урош увидел будущую возлюбленную издалека, с середины залива. Она сидела на камне и обмахивалась, как веером, искусственными жабрами. Ее длинный парик блестел, а чешуя хвоста переливалась на солнце. Урош уже сутки не спал. Он прилежно учился в морской академии, а всё свободное время работал на старой отцовской лодке. Работал, как только мог: рыбачил, перевозил что-то, катал туристов. Поэтому поначалу подумал, будто русалка мерещится ему от усталости. И это благоговейное видение было привычно.
Сколько себя помнил, Урош бредил русалкам. Ещё маленьким мальчиком он заявил: «Я возьму такую в жёны». И даже в ранней молодости, уже получив некоторое образование и жизненный опыт, он всё-таки нет-нет да и верил, что хладнокровные красавицы обитают в глубинах морей и однажды удостоят вниманием его персону. Как часто он себе это представлял! Сколько сюжетов прокручивал в голове! Иногда он готов был пойти на дно под чарующие манящие песни морских обманщиц. Иногда справлялся с искушением и крал одну из них себе в лодку. А порой и вовсе влюблял в себя всю стаю, привлекая отвагой и накачанным прессом. Он не испытывал иллюзий о нравственности русалок, но готов был смириться со всем, лишь бы стать ближе к необычному существу. Конечно, с возрастом Урош утратил надежду, вот тогда-то и начались явления химер. Он видел силуэты русалок сквозь туман, слышал их песни в темноте ночи, он чувствовал холодные прикосновения пальцев, свесив ноги из лодки.