Голая суть

Перри Бонни Дж.

— Ты был в Оклахоме, — сказала она, глядя на его длинные волосы.

С той поры, как он вернулся с исконных территорий племени Осаге, он нарочно не стригся. Ибо поклялся не резать волосы, пока к нему не вернется Скай. Пока он не увидит, как она, прямая и высокая, шагает рядом, и глаза у нее голубеют как небо над Миссури.

— Да, я ездил в Оклахому.

— Как твоя тетка?

Он позволил своему великому каменному лицу, как она имела обыкновение его называть, расплыться в улыбке при упоминании женщины —

старейшины семьи Вульф.

— Тита шлет привет. А почему бы тебе к ней не заехать?

— Тетя Тита здесь, в Сен-Луи?

— Она со мною в доме. В нашем доме. — Ему показалось, что на лице у нее мелькнула улыбка сожаления, но он в этом не был уверен. Может быть, он просто принял желаемое за действительность. После того, что случилось у них в доме, он был уверен, что она больше никогда не переступит его порога.

— Позвоню тете завтра. Устроим ланч. — Сидя на столе, она устроилась поудобнее и перекинула ногу на ногу, так что одно колено оказалось выше другого.

Ноги у нее всегда были великолепны, подумал он. Шелковые чулки лишь подчеркивали это совершенство.

— У меня есть для тебя предложение, — бесстрастно проговорила она.

Пряча радость, испытанную им, когда он услышал столь прямолинейное заявление, он положил мотоциклетный шлем на пол рядом с креслом.

— Предложение? Звучит интригующе.

Она сбросила невидимую пылинку с облегающей юбки.

— Речь идет о сделке. Которая может оказаться прибыльной для нас обоих.

Да, она была бесстрастной. Когда дело касалось бизнеса, мало кто из женщин мог бы превзойти ее. Когда дело касалось занятий любовью, никто из женщин не мог превзойти ее. Его тело моментально отреагировало на воспоминание. Джинсы сразу как бы сели на два номера, особенно, к югу от пряжки ремня. Так с ним всегда бывало, когда он начинал думать о занятиях с ней любовью.

«Хватит мучить себя, человек из племени Осаге! Ты же в последнее время думал о ней предостаточно. Придерживайся своего плана».

Он сдвинулся, переместившись на одну сторону кожаного кресла и внезапно обратив внимание на резкий контраст между своей черной одеждой мотоциклиста и ее залитым солнцем белым костюмом. Они всегда представляли собой живой контраст: ее светлый англосаксонский облик и его оливковая кожа индейца племени Осаге, но когда они оказывались вместе, то их любовь…

Он подавил мазохистские мысли и вернулся к делу.

— Деньги меня не интересуют. Тебе, Скай, об этом известно. В дебрях финансов мы с тобой никогда не находили общий язык.

— Но как-то мы нашли общий язык — по поводу винодельческого хозяйства.

От упоминания владения ее семьи к западу от Сен-Луи у него перехватило дыхание.

— Банк вынуждает тебя продавать его?

— Они меня заставят это сделать, если я не принесу им живые деньги.

И она

обратила на его лицо внимательный и сосредоточенный взгляд.

Он наблюдал за тем, как она изучала его, ища хоть малейший признак заинтересованности. Но он был уверен в том, что на его «великом каменном лице» не отражается ничего.

— Ну и что?

— Я подумала, что, может быть, под это винодельческое хозяйство мне бы дали заем.

«В яблочко! Терпение дает свои плоды».

— Ты бы дал заем.

— Так вот зачем ты позвала меня сюда. — И он почесал подбородок, чтобы дать ей понять, что он в данный момент обдумывает ее предложение. На самом деле он решил ссудить ей деньги еще задолго до поездки в Оклахому. Дивиденды, которые приходились на его долю из нефтяных прибылей, отчисляемых племени Осаге, копились на его счету в течение тридцати четырех лет с момента его рождения. Его банкир давал ему консультации по инвестированию. В течение многих лет Логан позволял своим деньгам многократно умножаться и никогда их не трогал. Того, что он получал, как тренер клайдсдэйлов и ветеринар, ему более, чем хватало на текущие расходы.

— Значит, ты ставишь винодельческое хозяйство, как покрытие займа? — И он постучал каблуком сапога по паркету.

— Да.

Слова «покрытие займа» повисли между ними, как крючок с приманкой. Он знал, что она ждет, когда же он эту приманку схватит. Но дело было в том, что хозяйство это ему не было нужно. Ему была нужна она. Он хотел чтобы она вернулась в его жизнь. Чтобы она вернулась в его объятия. Чтобы она вернулась в его постель. Без ответа пока что оставался только один вопрос: до какой степени ей хотелось спасти отцовский журнал? Но через несколько мгновений он будет знать ответы на все свои вопросы.

— Ладно, Скай. — Он встал и протянул руку.

— А ты не собираешься спросить, сколько мне нужно денег? — Она подала конверт, лежавший рядом с ворохом черно-золотых ручек.

Всегда заботящаяся о мелочах, особенно в бизнесе, она, в чем он был заведомо уверен, заранее подумала обо всех бумагах.

— Детальные расчеты здесь. — Она назвала сумму в долларах и раскрыла конверт.

— Нет проблем. Я это потяну.

— А вот роспись использования займа, — пояснила она, подавая стопку аккуратно сколотых документов.

Он махнул рукой.

— Пусть этим займутся юристы. Нам остается пожать друг другу руки, верно?

— Несмотря ни на что, я была уверена, что ты пойдешь мне навстречу.

У нее был невероятно довольный вид, когда они жали друг другу руки во второй раз, только теперь он не собирался отпускать ее руку, пока не захлопнется капкан.

— Есть только одно обстоятельство.

Довольный вид как ветром сдуло.

— Что такое?

И она попыталась высвободить руку.