Golden Age
Шрифт:
– Запомни этот момент, Онур. И не обмани оказанного тебе доверия.
Как выяснилось, Питер, пощадив моряка, заполучил одного из самых преданных слуг, которых можно было найти. Вероятно, на это и шел расчет. Онур, которого не казнили, как предписывалось, был глубоко благодарен нарнийскому правителю и действительно не подвел. Всеми силами он старался оправдать возложенные на него ожидания. Благодаря его стеснительным и тихим советам морская болезнь Эдмунда протекала не так отвратительно, как могла бы. Опытный матрос, смущенно опустив глаза, вручил страдающему королю амулет из аквамарина – прозрачной голубой слезы, на ощупь такой прохладной и приятной. Согласно морским поверьям, этот волшебный камень усмирял бурю, дарил покой и защищал от губительного действия качки. Не то чтобы мальчик верил, что минерал способен его исцелить, но подарок взял. В таком состоянии он был готов поверить во что угодно, только бы его перестало так мутить. С тех пор аквамарин
Опыт Онура в мореплавании не имел цены. Юноша был, пожалуй, единственным на Рассвете моряком, который побывал всюду – и в Теребинтии с Гальмой, и на первых из Семи островов – Мьюле и Берне. Более того, он был родом с Одиноких островов, главной цели путешествия. Онуру было запрещено сходить на сушу, и по прибытии он не нарушал воли государя до тех пор, пока Эдмунд не позволил ему покинуть корабль. Эта твердость и нежелание обманывать Питера, даже когда на берегу его ждала семья, порадовали младшего короля, и он решил пойти навстречу матросу. Тем более что стоянка у Одиноких островов непредвиденно затянулась.
Пока Эдмунд проконтролировал действия Тархистана по свертке работорговли, пока назначил новых ответственных за эти земли, прошло немало дней. Те или иные причины все откладывали отплытие, а позже наступил сезон штормов. Море бушевало, делая невозможным отправку в Теребинтию, и пришлось ждать, когда же волны улягутся и можно будет продолжать путь. Это заняло пару месяцев, которые Эдмунд провел вдали от Кэр-Параваля, ставшего домом, с которым его связывали лишь письма. Питер постоянно держал с ним связь, но регулярно добавлялись послания от Сьюзен и Люси. Весточку от последней можно было с легкостью отличить по корявому почерку – мальчик с улыбкой вспоминал себя в начале борьбы с каллиграфией и нарнийскими рунами. Сестра шла по его стопам.
Эта тонкая нить, соединяющая его с Нарнией, день ото дня становилась все дороже и ценней. Эдмунд и не полагал, что будет так тосковать по семье, ведь он привык считать себя очень независимым. Однако чем больше времени проходило в разлуке, тем чаще он ловил себя на том, что не был бы против выслушать нотацию от Сьюзен – казалось бы, по ним невозможно соскучиться! Сердце сковывало отчаянное желание обнять Люси, увидеть Питера, а не начертанные его рукой строки, через которые брат сообщал о том, что происходит в Нарнии и их жизни. В стране все было в полном порядке. Восстановление флота шло полным ходом, и скоро у Рассвета появится больше товарищей в порту Кэр-Параваля! Возобновилась торговля с Орландией. Охота за слугами Джадис также не прекращалась, но слегка утихла из-за наступившей зимы. Пробираться через глубокие сугробы было трудно для кентавров и фавнов, которые составляли основную силу нарнийской армии. Их копыта увязали в снегу, что делало невозможным быстрые перемещения. Верховный король координировал действия отрядов из дворца. Имея под боком такую могущественную державу, как Тархистан, он не хотел оставлять Кэр-Параваль без присмотра, пока Эдмунд был в отъезде. Выходит, присутствие Сьюзен не успокаивало его так, как поддержка младшего брата – от этого в мальчике просыпалась гордость.
Питер писал о том, что и Люси пришла пора взяться за учебу. Он уведомлял, что младшая королева ускользает от скучных занятий с подозрительно знакомой ловкостью. Если в письмах Верховного короля чувствовалась улыбка – он просто не мог долго сердиться на шуструю Люси, то Сьюзен изъяснялась куда четче. «Чему ты сестру научил, Эдмунд?» - практически прямым текстом вопрошала старшая королева и прямо-таки требовала возвращаться как можно скорее, потому что с такой юркой занозой может справиться только подобная ей заноза, но более опытная и умелая. Мальчик только ухмылялся. Ничего, вот сердилась Сьюзен на его проказы и непослушание, пусть теперь поймет, какую пользу на самом деле приносило его присутствие! Немного мстительный Эдмунд улыбался, читая письма сестры, но на деле не особенно злорадствовал.
Когда все послания были прочитаны, а чистый пергамент для ответа лежал на столе, мальчик поднимал голову и вглядывался в зеркало. Невольно возникали мысли: а узнают ли его брат и сестры по возвращении? Ведь жизнь на Одиноких островах и долгое плавание изменили Эдмунда Справедливого. Черные волосы отросли – в суете он никак не мог собраться и отрезать их, да и моряки завывали, что это дурная примета, стричься в путешествии. Кожа немного загорела, обветрилась, да и сам король заметно вытянулся. Наступило время стремительного роста, и теперь он не знал, достает ли Питеру до плеча, как прежде, или куда повыше. Пожалуй, только глаза остались прежними – когда непроницаемыми, когда чуть хитрыми и насмешливыми, с лихими огоньками в глубине. Убеждаясь, что перемены в нем несерьезны, Эдмунд брался за перо и принимался писать о своих похождениях. Жизнь на островах была полна приключений, особенно когда ожидание так затянулось. Слова лились рекою, складываясь в затейливую вязь рун и повествуя о том, как он учится вязать
Однако столь подробную переписку король мог вести, находясь на суше. В процессе плаванья почтовым ястребам было очень трудно отыскать Рассвет в огромном Восточном море – плюс еще ветер и несильные штормы. Когда сезон бурь закончился, Эдмунд покинул Одинокие острова, установив там порядок и неоспоримую власть государя Нарнии. Отныне ими управлял человек, которого мальчик долго и придирчиво выбирал. На его взгляд, он был вполне достоин этого почетного места… И был предупрежден о последствиях измены показательным примером своего предшественника.
Так что в данный момент путь короля лежал в далекую северную Теребинтию, остров в стороне от оживленного участка моря. Это была последняя остановка перед возвращением в Нарнию. Больше Эдмунда не терзала морская болезнь, и плавание наполнилось приключениями и яркими красками. Как когда-то Кэр-Параваль, он осмотрел весь корабль, начиная с трюма и заканчивая верхушкой фок-мачты. Ни одна деталь не укрылась от его внимательного, любознательного взора. Матросам же пришлось выдержать целый поток вопросов. Король стремился узнать все до последней мелочи, с жадностью искателя постигая сложное дело мореплавания. Он забирался на реи, натягивал снасти, подстраивая ледяному ветру ловушку из парусов и заставляя его силу работать на себя. Спустя время Эдмунд даже начал понимать, какой цели служат команды строгого капитана-сатира. Теперь это не был набор незнакомых и таинственных слов, и постигнутый их смысл только распалял мальчика. В этой погоне за знаниями и умениями он не был особо тактичен и, оставшись без ответа, мог его потребовать. Эдмунд никогда не страдал чуткостью и привык добиваться своих целей. В конце концов, он король, а это его команда! Пусть приказы отдает капитан Рассвета, главным на его борту остается он, нарнийский правитель. И то, что эта важная персона забирается на марс с горящими глазами, не значит, что его можно воспринимать как равного! Хотя он и не так важен, как Питер, цену себе Эдмунд представлял и не собирался ее снижать.
Это провоцировало моряков на довольно неоднозначное отношение к возглавляющему их мальчику. С одной стороны, такой любознательностью и усердием можно было восхититься. Король не боялся запачкать руки и со всем пылом предавался новому для себя и оттого сложному делу. Однако некоторое высокомерие и отстраненность напоминали экипажу, что между ними находится целая пропасть, что он не просто пацан, сующийся под руку. В его звонком голосе помимо насмешки или же благодарности порой звучала сталь – сам того не заметив, Эдмунд привык к тому, что его волю тут же исполняют. Бытность королем накладывала на него свой отпечаток, который можно было заметить и у остальных ребят, в той или иной мере. Он бывал резок и требователен, так что симпатия к своему лидеру, которую испытывали моряки, могла бы быть гораздо глубже, будь мальчик менее своенравен и более добродушен… Но все это были детали. Детали, связанные с плаванием, которое скоро уже закончится, ведь между ним и Нарнией стоит единственный пункт – Теребинтия. Вот закончит Эдмунд переговоры с правителем тех земель, Освальдом, и вернется в родной дворец, к брату и сестре, по которым уже истосковался…
От звона корабельного колокола задумавшийся король вздрогнул. С марса на весь Рассвет раздался крик:
– Земля на горизонте!
Мальчик сорвался с места. Не обращая внимания на робкие возражения Онура, он вскочил на борт палубы и, зацепившись рукой за тросы, накренился наружу. Не будь его хватка достаточно крепкой, король бы сорвался в море, но это его не заботило. Откинувшись назад и буквально повиснув над водой, Эдмунд с улыбкой смотрел, как вдали прорисовывается полоска суши. Наконец-то.