Голем 100

Бестер Альфред

— Вы. Очень. Очень. Хороший. Человек.

Глава 17

Некоторые изысканные мелочи в квартире Индъ­дни могли быть оценены по достоинству лишь избран­ными. Свет давали прозрачные лампочки накаливания: «За огромную взятку я раскрою, кто этот новый Томас Альва Эдисон, который делает их для меня». Метровый глобус был таким древним, что на нем были отмечены белые пятна с надписью «Terra Incognita». На 47° север­ной широты прилипла дохлая зеленая муха — только пристальный осмотр позволял установить, что трупик сделан из нефрита, агата и золотой филиграни. «Шан­таж с применением пыток — и я раскрою тайну совре­менного Фаберже, который сотворил для меня это. А теперь, если вы отошли немного и с удобством располо­жились, начнем».

— Скажите сперва, сколько времени я отсутство­вала? — осведомилась Гретхен.

—

Двадцать минут, — отозвался Шима. — Я дал тебе только четверть от того количества прометия, ко­торое мы приняли в первый раз. Это жуткое средство. С ним шутки плохи.

— Знаешь, Блэз, ты не перестарался ни на йоту, уменьшая дозу. Моим дремучим первобытным чувст­вам Фазма-мир подсунул зыбкие образы Роршаха. Мут­ные чернильные (id-ильные?) пятна. Я все еще не могу и наполовину с ними разобраться. Сначала я попала в черноту...

— А это, доктор, было, когда мадам не могла считывать ваши ощущения.

— Угу.

— Госпожа Нунн, по ходу ваших вос­поминаний, не могли бы вы делать для нас наброски? Вот блокнот и карандаш.

— Я не художник, но постараюсь, суб­адар.

— Весьма благодарен. Очень будет по­лезно при обсуждении смысла.

— Потом в глухой черноте начали вы- сверкивать звезды, линии, завихрения и ка­кая-то чушь. Нарисовать? Очень сложная картинка...

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

—

— ...и

я вернулась обратно в камеру.

Гретхен с трудом перевела дыхание: почти полчаса она без передышки выпаливала свой отчет, сопровож­дая его набросками. Оба ее собеседника были так увле­чены, что не обращали на нее никакого внимания. Не­смотря на пережитые мучительные потрясения, Грет­хен было впору рассмеяться: Шима не мог оторваться от нефритовой мухи, сдохшей на 47-й параллели, а Индъ­дни с жадным любопытством знатока Ид-клякс разгля­дывал ее наброски.

Наконец Гретхен не выдержала.

— Ну?

— Этот взрыв в бесконечность, — вопросил Шима творение Фаберже, — как насчет взрыва?..

— Это ваше нападение-бегство — когда вы набро­сились на меня, — тихо сказал Индъдни. — Оно и вы­звало, по всей видимости, срочное возвращение госпо­жи Нунн. Вы согласитесь, я полагаю, со мной, доктор, что здесь обнаруживается весьма любопытная и нео­жиданная связь.

— Между мной и Гретхен? Но ничего неожи...

— Нет-нет, между сомой и психикой. — Индъдни повернулся к Гретхен. — Вы снова, как всегда, вдохнов­ляете нас, мадам.

— Благодарю вас, субадар.

— От души желал бы вашего присутствия в моей команде. — И снова к Шиме: — Итак, доктор, ваша проницательность подсказала вам какие выводы из по­вествования госпожи Нунн?

— Да, я оказался прав: Голем¹⁰⁰ не одинок — страна Ид обитаема.

— Так. И что же?

— Там развилась своя Фазма-цивилизация.

— И далее?

— И действительно существует связь между инди­видуумами реального мира и иддивидуумами Фазма- мира.

— Ид-дивидуумами? Очень хорошо, доктор! Мне нравится слово «иддивидуум». Что еще?

Шима поморщился.

— Никуда не годное рассуждение. Если мой анализ ситуации справедлив, то нам придется близко узнать

индивидуумов и Наше-мира, чтобы установить их связь с соответствующими иддивидуумами из Фазма-мира, и наоборот. Вывод: нам вечности не хватит, чтобы вычис­лить, кто порождает Голема.

— Браво, доктор! —расплылся в улыбке Индъдни. — Я полностью согласен, только исключаю ваш расчет по­требного времени.

— Почему? Вы полагаете, что не понадобится столько?

— Моя очередь — в конце, доктор. Сейчас слово за мадам. Если к вам вернулась выносливость, госпожа Нунн, будьте любезны дать нам ваши выводы.

— Что же...— медленно начала Гретхен. — Я уже заметила во время рассказа, субадар, что вы правильно беспокоились. Подмир вдохновляется только стремле­нием к наслаждению и удовлетворению — на самом примитивном животном уровне подсознания. Но... это и сбивает меня. Почему я так сильно чувствовала опас­ность и смерть?

— Что тут непонятного, мадам? — несколько уди­вился Индъдни. — Эгоистическое стремление к на­слаждениям часто опасно для других. А разве жестокие хищники не наслаждаются, медленно убивая жертву? Вы никогда не наблюдали, как кошка оттягивает кончи­ну мыши?