Голем в Голливуде

Келлерман Джонатан

– Ну, давайте по новой. – Он сделал глоток. – Меня зовут Джейкоб.

– Я знаю. – Чуть сползший с плеча шерстяной талес явил гладкое плечо, хрупкую ключицу и краешек груди, но девушка шаль не поправила. – Зовите меня Мая. Без «и» краткого.

– С добрым утречком, Мая.

– Взаимно, Джейкоб Лев.

Джейкоб покосился на молитвенную шаль. Сто лет не доставал ее из ящика, не говоря уж о том, чтобы надеть. Талес на голое тело – некогда счел бы кощунством. А сейчас – пончо как пончо.

И все-таки весьма странный выбор наряда. В нижнем ящике комода талес

хранился вместе с забытыми тфилин [2] и кипой ненадеванных джемперов, купленных в Бостоне и получивших отставку в Лос-Анджелесе. Раз гостье приспичило нарядиться в одежду хозяина, ей пришлось сперва покопаться в комоде, где было полно вариантов получше.

– Не напомните, как мы сюда добрались? – спросил Джейкоб.

– В вашей машине. – Девушка кивнула на бумажник и ключи на столешнице. – Вела я.

2

Тфилин (филактерии) – черные кожаные коробочки, где хранятся пергаменты с отрывками из Торы; атрибуты иудейского молитвенного облачения, укрепляются на левой руке против сердца и на лбу.

– Разумно. – Джейкоб допил кофе и снова налил полкружки. – Вы коп?

– Я? Нет. С чего вдруг?

– В «187» два сорта посетителей. Копы и мочалки копов.

– Невежливо. – Карие с прозеленью глаза полыхнули. – Я просто милая девушка, спорхнула поразвлечься.

– Откуда спорхнула?

– Сверху. Откуда обычно спархивают.

Джейкоб сел напротив, однако не слишком близко. А то кто его знает.

– Как же вы затащили меня в машину? – спросил он.

– Вы, что интересно, передвигались самостоятельно и слушались моих указаний. Удивительно. Будто у меня завелся личный робот или автомат. Вы всегда такой?

– Какой?

– Послушный.

– Я бы не сказал.

– Так я и думала. Но мне глянулось командовать. В кои-то веки. Вообще-то, у меня был свой интерес. Я лопухнулась. Подруга – вот она-то коповская мочалка – свалила с каким-то придурком. В своей машине. Три часа я вас убалтывала, а теперь подвезти меня некому, заведение закрывается, и приключения мне ни к чему. На такси жалко денег. – Она лучезарно улыбнулась. – Абракадабра, и вот я здесь.

Она его убалтывала?

– И вот мы здесь.

Длинные пальцы ее тихонько оглаживали мягкий белый талес.

– Вы извините, я ночью озябла, – сказала она.

– Так надели бы что-нибудь, – ответил он и тотчас подумал: «Дубина! Не дай бог оденется».

Она потерлась щекой о плетеную бахрому:

– Похоже, очень старый.

– Дедушкин. А ему достался от его деда, если верить семейным преданиям.

– Я верю. Конечно. Что у нас есть, кроме преданий?

Она встала и скинула талес, явив божественное гибкое тело, сияющее, точно атлас.

Джейкоб машинально отвел взгляд. Черт, вспомнить бы, что было. Хоть фрагмент. Вот уж пища для фантазий на месяцы вперед. В детской непринужденности, с какой девушка оголилась, не было ни капли

обольщения. Она ничуть не стыдилась своей наготы. А чего он-то засмущался? Любуйся, коль выпал случай.

Девушка аккуратно втрое сложила талес и, перекинув его через спинку стула, поцеловала кончики пальцев – привычка еврейской школьницы.

– Вы еврейка, – сказал Джейкоб.

Глаза ее позеленели.

– Всего лишь шикса [3] .

– Шиксы так себя не называют, – возразил он.

Девушка насмешливо разглядывала бугор, выросший под его трусами.

– Вы зубы почистили?

– Первым делом, как проснусь.

– А вторым?

– Помочиться.

– А третьим?

– Наверное, это зависит от вас, – сказал он.

– Вы мылись?

– Лицо.

– А руки?

Вопрос ошарашил.

– Вымою, если хотите.

Она лениво потянулась всем роскошным телом. Безудержное совершенство.

3

Незамужняя нееврейка (идиш).

– Вы симпатичный, Джейкоб Лев. Примите душ.

Не дожидаясь горячей воды, он встал под струи и яростно тер гусиную кожу. Вышел розовый, в боевой готовности.

В спальне ее не было.

В кухне тоже.

Двухкомнатная квартира – поисковый отряд не требуется.

И талес исчез.

Клептоманка с пунктиком на религиозных атрибутах?

Мог бы сообразить. Такая девушка – значит, где-то убудет. Законы вселенской справедливости требуют баланса.

Стучало в висках. Джейкоб плеснул себе кофе, уже потянулся в шкаф за бурбоном, но решил: все, завязываю, допился. Опорожнил бутылку в раковину и пошел в спальню проверить комод.

Талес уютно примостился между синим вязаным свитером и потертым бархатным мешком с тфилин. Знак любезности либо укоризны.

Поразмыслив, Джейкоб выбрал второе. Она ведь проголосовала ногами.

Милости просим в наш клуб.

Глава третья

Голый и растерянный, на корточках он сидел перед комодом, и тут звякнул дверной звонок.

Передумала?

Кто бы возражал.

Джейкоб кинулся к двери, на ходу сочиняя остроумную реплику, и потому был совсем не готов увидеть двух бугаев в просторных темных костюмах.

Один – светлый шатен с щеточкой ухоженных черных усов.

Другой – румяный крепыш, печальные коровьи глаза в обрамлении длинных девичьих ресниц.

Точно отставные полузащитники. Их пиджаки сошли бы за автомобильные чехлы.

Оба ухмылялись.

Здоровяки расплылись в дружелюбных улыбках, глядя на съежившийся Джейкобов член.

– Хорошо висит, детектив Лев, – сказал шатен.

– Секунду, – ответил Джейкоб.

Захлопнул дверь. Обмотался полотенцем. Вернулся.

Оба не шевельнулись. Еще бы. При таких габаритах любое движение требует уймы сил. Нужен веский повод. Никак иначе. Стоп машина. Суши весла.