Голев и Кастро (Приключения гастарбайтера)
Шрифт:
Показывая пример, Витя сам отхлебнул горячий напиток, вытягивая губы и прищуриваясь.
– Короче.
– Круглянко достал из пиджака бумажник, а из бумажника визитку. Протянул ее Голеву.
"Голев Николай Александрович", затейливо связанные золоченые буквы читались с трудом, "кандидат исторических наук. Независимый эксперт ЮНЕСКО".
– Но я ведь не кандидат... И не эксперт...
Витя вздохнул и начал терпеливо объяснять:
– Колян, ты живешь в нереальном мире, это точно. Пойми, сейчас или никогда у нас есть шанс подгрести под себя не просто деньги, а деньги
х-х-ромадные. Ты будешь холову ломать, куда их потратить. Танька будет
– Голев недоверчиво слушал.
– Короче.
– Витя повернулся к официанткам, которые тихо шептались в стороне: - Не бздеть мне под руку! Так вот, у Кыеве сейчас создают новую партию. Под это дело откручены гигантские деньги. Я уже иду в Раду первым по списку. Ты, Колян, должен стать моим доверенным лицом. Это очень просто гораздо проще, чем делать хазету.
– А газету закроешь?
– спросил Голев.
– Пока нет, тем более, реклама пошла какая-никакая. Но ты, Коляля, ты мне нужен. Ты как-то вызываешь доверие у людей. У избирателей, спонсоров, у простых людей, понимаешь? Ты такой же, как они, вот о чем базар. Будешь ездить по городкам, деревням, объяснять, в общем, делать нашей партии промо. Естественно, ты тоже будешь баллотироваться, но - чуть позже. А это, - Витя взял двумя пальцами визитку и небрежно бросил ее на скатерть, - проверять это никто не будет. У нас народ доверчивый. Верят честным глазам.
Голев не знал, что сказать.
– Через год, как ты знаешь, выборы мэра, - скромно продолжил Круглянко, я бы тоже хотел поучаствовать. Мне надо зарабатывать очки, Коляля. Так что в Севастополе тоже будет много дел, ты уж не думай, что я тебя вырываю из семьи. Да, и самое главное! Я ж тебе буду больше платить!
– А Таня?
– Таня пусть пока остается в хазете. Потом и ей подыщем местечко.
Вот так Голев неожиданно для себя самого стал вдруг кандидатом исторических наук и доверенным лицом баллотанта Круглянко. Выборы в Крым-скую Раду прошли блистательно - Севастополь отдал свои голоса Вите, который закончил курсы риторики и выражался теперь правильно и красиво. А газета как-то сама, постепенно, начала отходить от политики - появлялись забавные статьи, даже рассказики, совершенно не связанные с интересами Круглянко. Голев теперь редко бывал в редакции, но свежие номера всегда прочитывал - Танька приносила их домой.
Новая работа Голеву не нравилась совершенно. За день он объезжал около десяти "точек" - заводы, библиотеки, институты - и везде врал, рассказывая о преимуществах новой партии. Люди слушали его вранье с уважением, некоторые, правда, задавали издевательские вопросы, но в целом Витя рассчитал правильно: Голев действительно обладал редчайшим даром вызывать доверие с первого взгляда. За ним хотелось пойти немедленно, как за гаммельнским флейтистом. Сам он, естественно, об этом даже и не догадывался.
Танька объясняла все это проще:
– Ты симпатичный, высокий и умный. Да еще и кандидат наук. В природе такие почти не встречаются.
При упоминании о фальшивом кандидатстве Голев всякий раз страдал. Но что делать? Круглянко действительно начал платить больше, семья наконец-то вздохнула свободно, да и Танька стала относиться к нему как прежде. Зауважала.
В ночь, когда подводили результаты выборов мэра, Голев и Танька не спали. Сидели перед телевизором, Танька нервно ела конфеты, а Голев курил прямо в комнате - Севу увезла Луэлла в дом отдыха, а Поля ночевала у мамы Юли, несмотря на контры с Адельбертиком, который рос вредным и капризным. Раньше Голев и не подозревал, что маленький невинный малыш может вызывать у него родного дяди, взрослого, разумного человека, отца к
Круглянко звонил за эту, выборную, ночь четырежды: сначала трезвый, взволнованный, потом - чуть влажный, агрессивный, затем - пьяный, нервничающий, и, наконец, - в корягу пьянющий, со слезами в голосе.
Слезы были оправданны - на экране Голев и Танька видели круглую диа-грамму, нарезанную на дольки, каждая из которых обозначала число проголосовавших за своего кандидата. Сегмент Круглянко был самым тоненьким. Он не занял даже третьего места.
Голев чувствовал себя виноватым - хотя на самом деле он был абсолютно ни при чем. Наоборот - если уж кому-то и чему-то Круглянко был обязан наличием хотя бы такого сегмента, то это именно старому другу-однокласснику. А то, что конкурентом Круглянки был знаменитый на всю Украину цирковой артист, которому теперь занадобилась политическая жизнь, это уж, извините, не повезло.
– Ну вот, - заметила Танька, доедая последнюю конфету, - выбрали себе в мэры клоуна. И будет теперь цирк с конями...
Круглянко с горя уехал в Швейцарию с какой-то новой подружкой. Пока его не было, а это продолжалось больше двух недель, Голев снова начал писать для газеты и морально приготовился к тому, чтобы попросить у Вити снова перекинуть его на старый фронт работ.
Жаль, что он совершенно не приготовился к тому, что 4 июля 1998 года к нему внезапно позвонили из городской прокуратуры.
– Голев Николай Александрович?
– строго спросил бесполый голос и, дождавшись подтверждения, пригласил "подойти на разговорчик к следователю Непейпиве".
Из прокуратуры Голев не вышел, а почти выполз и долго соображал, в какой стороне находится дом и вообще - куда ему теперь идти. То, что поведал ему следователь Модест Непейпива, не поддавалось никакому осмыслению.
Оказалось, что в то время, которое прошло со времени убийства Никиты Полуяхтенко и его жены Надежды, прокуратура вовсе даже не бездельничала, как считали передовые журналисты и другие граждане. Прокуратура в лице талантливого следователя Модеста Непейпивы расследовала это страшное убийство и теперь готова была обнародовать результаты. Нашли исполнителя - правда, их было несколько, но в живых остался только один, и этот самый один раскололся и указал Непейпиве на заказчика.
– Имя убийцы вам хорошо знакомо, - неторопливо, как в детективных романах, говорил Модест Непейпива, - это ваш шеф и одноклассник Виктор Петрович Круглянко, депутат Крымской Рады. Не могли бы вы указать место его нахождения? Жена его признается, что супруг в Швейцарии, но не может назвать даже город. Цюрих? Лугано? Монтре?
Голев хотел что-то сказать, но не смог. Попытался было снова, но слова будто бы застряли где-то по дороге.
– Я вижу, что вы в шоке, - сочувственно произнес Непейпива, а Голев вздрогнул, заслышав любимую круглянкинскую присказку.
– Когда придете в себя, звякните мне, пожалуйста, по этому телефончику.
– Следователь дал Голеву визитку, потом вдруг потребовал ее обратно и решительно начертал внизу свой домашний телефон. Непейпива придерживался неформального стиля общения.