Голгофа XX века. Том 1
Шрифт:
— Эта мысль родилась у меня, — сказал он, — когда я был с фюрером во время французской кампании в июне прошлого года. Гитлер тогда сказал, что война, вероятно, может привести к соглашению с Англией, а потому, одержав победу во Франции, не следует предъявлять суровых условий стране, с которой желательно прийти к перемирию. С каждым новым периодом войны у меня крепло желание лично выступить в качестве посредника между Гитлером и теми английскими кругами, которые тоже хотят мирного соглашения. Я решил положить начало переговорам, причем без ущерба для престижа Англии.
Потом, постращав англичан
— Англия имеет возможность покончить с этим на наиболее благоприятных условиях. Я не знаю, известны ли доктору Гатри (то есть, Саймону) условия мира. Но я предполагаю, что он хочет иметь их в официальной форме.
— Я прошу вас, господин рейхсминистр, коротко изложить суть вашей миссии, — откликнулся Саймон.
— Условия, на которых Германия готова прийти к соглашению с Англией, я во многих беседах слышал от фюрера, — многозначительно начал Гесс. — Когда я обдумывал свой полет, то всегда запрашивал фюрера об условиях мира. И я абсолютно убежден, что тут ничего не изменилось.
— Значит, вы прибыли сюда с ведома фюрера? — уточнил Саймон. — Или нет?
Гесс выдержал паузу. Озабоченно почесал дорогой ему шрам. И вдруг расхохотался!
— Без ведома. Абсолютно без ведома!
А потом он передал Саймону и Кирпатрику документ, который назывался «Основа для соглашения». При этом он торжественно изрек.
— Даю честное слово, что все, мною здесь написанное, фюрер мне не раз говорил.
Кирпатрик начал читать.
— Пункт первый. Для предотвращения в будущем войн между Англией и Германией будут определены сферы влияния. Сфера интересов Германии — Европа. Сфера интересов Англии — ее империя.
Саймон тут же уточнил: «Включается ли в сферу интересов Германии какая-либо часть России?»
— Европейская Россия нас интересует, — ответил Гесс. — Азиатская — не интересует.
— Пункт второй, — продолжал читать Кирпатрик. — Возврат немецких колоний. Пункт третий. Возмещение убытков германским подданным, жившим перед войной или во время войны в Британской империи и потерпевшим личный или имущественный ущерб в результате действий имперского правительства или в результате бесчинств, грабежей и т. п. Возмещение на такой же основе Германией убытков британским подданным. И, наконец, пункт четвертый. Одновременно должны быть заключены перемирие и мир с Италией.
Потом шел довольно подробный разговор об участи Греции, Норвегии и других европейских государств, о германских колониях и многом другом. Заканчивается стенограмма довольно неожиданной просьбой Гесса.
— Теперь я хотел бы сказать для правительства кое-что в дополнение, но только одному доктору Гатри.
Что он сказал Саймону, осталось тайной за семью печатями. И лишь много лет спустя из весьма осведомленных английских источников стало известно, что Гесс сообщил Саймону дату нападения на Советский Союз.
Когда стенограмма беседы с Гессом легла на стол Черчилля, он недвусмысленно заметил.
— Если бы Гесс прилетел год тому назад и сказал о том, что Германия сделает с нами, мы были бы несомненно испуганы. Но чего нам бояться теперь?
Бояться, действительно, было нечего. Англичане уже пережили
А вот ультимативное заявление Гесса о том, что германское правительство ни в коем случае не будет вести переговоры с нынешним британским правительством, так как Черчилль и его сотрудники не являются теми лицами, с которыми фюрер мог бы вести переговоры, изрядно позабавило английского премьера.
Формально переговоры с Гессом были прерваны, и заявление об этом сделал не кто-нибудь, а министр авиации Арчибальд Синклер, но на самом деле встречи с рейхсминистром продолжались. Больше того, Черчилль приказал следить за его здоровьем и обеспечить ему комфорт, питание, книги, письменные принадлежности и возможности отдыха. Как и велел Черчилль, с Гессом обращались почтительно, как если бы он был крупным генералом.
Гесс оценил это и несколько позже поделился своими воспоминаниями о гостеприимстве английских властей.
«Герцог Гамильтон, после того как он посетил меня, позаботился о том, чтобы я был переведен в хороший военный госпиталь. Он находился в сельской местности, в получасе езды от города, в замечательных природных условиях Шотландии… После 14 дней пребывания в нем меня отвезли в Лондон. Маленький домик, в котором я жил, его обстановка в стиле XVII столетия — все это было замечательно. Затем я был переведен на виллу Мишет-Плейз около Олдершота. Там я был окружен большими, прекрасно пахнущими глициниями. Столовая и музыкальная комната были на первом этаже и выходили прямо в парк».
Глицинии — глициниями, но этот домик строжайше охранялся и был напичкан подслушивающей аппаратурой: Черчилль приказал «предпринять все усилия, чтобы изучить склад ума Гесса и получить от него всю полезную информацию». Кроме того он опасался контактов рейхсминистра с теми влиятельными лицами, которые были за немедленный мир с Германией. Нельзя упускать из виду и другого: Черчилль знал дату нападения Германии на Советский Союз и прекрасно понимал, что гитлеровский поход на восток будет избавлением для Англии.
Именно в те дни Черчилль произнес слова, ставшие для него программными на ближайшие четыре года. Когда у него спросили, не будет ли для него, злейшего врага коммунистов, отступлением от принципов поддержка Советского Союза в войне против Германии, Черчилль ответил.
— Нисколько. У меня лишь одна цель — уничтожение Гитлера, и это сильно упрощает мою жизнь. Если бы Гитлер вторгся в ад, я в палате общин по меньшей мере благожелательно отозвался бы о сатане.
Между тем слухи о пребывании нациста № 3 на территории Англии стали просачиваться наружу. Посыпались запросы парламентариев, весьма прозрачные намеки появились в газетах… Забеспокоились даже в Вашингтоне. Рузвельт просил Черчилля предоставить ему подробную информацию, ссылаясь, на то, что полет Тесса захватил воображение американцев.