Голливудские дети
Шрифт:
Тетка Риты пообещала, что попытается их найти. Два дня прошли впустую, и он знал, что должен действовать быстро, иначе недолго и сойти с ума.
Он снова посетил Лили, принес ей цветы, надеясь, что этот знак внимания поможет вернуть ей память.
Не вышло. Она по-прежнему ничего не могла вспомнить.
Он спустился в квартиру Риты и некоторое время сидел на кушетке. Он уже тщательно обыскал всю квартиру, ища ключ к разгадке, ища хоть что-нибудь, что помогло бы найти его ребенка. Он помнил, что, когда они были женаты, Рита прятала вещи – деньги, свои украшения, письма от поклонников,
Он начал с кухни, прошел через крошечную ванную, методично обшарив все, вплоть до пластикового мешка с грязным бельем.
Рита любила кружевное белье, и здесь его было видимо-невидимо: лифчики на косточках, микроскопические трусики, старомодные чулки и куча разноцветных колготок.
О воспоминания… Еще во время их первых свиданий он должен был бы понять, что она не принесет ему счастья, но он так безумно хотел ее, что ни о чем другом не мог думать. А теперь все пропало.
Майкл Скорсини женился на Рите Полоне холодным декабрьским утром за три недели до Рождества. На ней было белое атласное платье, обсыпанное фальшивыми бриллиантиками и слишком сильно декольтированное.
Он был в темном костюме и скромно, неестественно улыбался.
Рита была на четвертом месяце.
Он был пьян.
У нее семьи не было, поэтому присутствовали лишь его родные. Его брат, Сэл, гордо ухмылялся, стараясь увидеть больше, чем позволяло вызывающее декольте невесты. Их мать, Вирджиния, худая, нервная женщина, курила не переставая. Отчим, Эдди, был толст, стар и страдал артритом. Присутствовали также дальние родственники и куча друзей.
Майкл помнил, как по пути в отель, где должен был пройти их медовый месяц, они с Ритой лихорадочно обнимались во взятой напрокат машине. Они так хотели друг друга, что были не в силах ждать.
Когда он, наконец, избавился от любовного дурмана, Рита утратила для него всякую привлекательность.
Теперь она исчезла вместе с его ребенком, и он чувствовал себя как утопающий. Не за что ухватиться. Негде искать. Полиция также была бессильна.
Закурив, он пустил к потолку несколько сизых колечек и задумался.
Рита любила танцевать. Субботними вечерами она наряжалась, они приглашали к ребенку няню и отправлялись в город. Пока он пил, он умел танцевать. Когда он бросил пить, все это куда-то улетучилось.
– Если ты не пойдешь со мной, я отправлюсь на танцы с подругами, – угрожала она, ожидая, что он будет спорить.
Майкл же был просто счастлив остаться дома перед телевизором и смотреть соревнования по баскетболу, пока Белла мирно спала в соседней комнате.
Интересно, Рита по-прежнему проводит таким образом субботние вечера?
Если она жива, она все еще танцует.
При мысли о том, что, возможно, его бывшей жены нет в живых, холод пробежал по его спине. Где-то там его дочь, и он найдет ее во что бы то ни стало.
Потушив окурок, он еще раз огляделся по сторонам и направился обратно к Роббинсам.
Кеннеди пришла вовремя. Она всегда гордилась своей пунктуальностью.
Бобби Раш опаздывал. Его
Битый час Кеннеди просидела на кушетке в вестибюле. В одиннадцать часов она поинтересовалась:
– Вы уверены, что он придет?
– Я могу только сообщить ему о встрече, – не слишком приветливо произнесла Эльспет: почти весь этот час она тихо и зло пререкалась с кем-то – по-видимому, с мужем или любовником – по телефону.
– Вы можете и больше, – возразила Кеннеди. – Например, можете позвонить и узнать, где он.
Эльспет шумно вздохнула и принялась названивать по телефону.
– Его ассистент думал, что интервью должно состояться в понедельник, – резко произнесла она. – Сейчас он в Палм-Спрингз.
– Великолепно. – Кеннеди ждала извинений. Женщина не произнесла ни слова. Схватив свою сумочку (подделку под «Шанель»), она поспешила к двери.
Кеннеди, встав, последовала за ней.
– Так что, Бобби Раша сегодня не будет?
– Я уже сказала. – Эльспет явно раздражало, что ей приходится что-то повторять. – Он в Палм-Спрингз. Будьте здесь в десять часов в понедельник. – И, крепко сжав свою фальшивую «Шанель», она вышла, не дожидаясь ответа.
«Потрясающее хамство, – подумала Кеннеди. – Нет ничего хуже, чем пресс-агенты, возомнившие, что они столь же важны, как нанявшие их звезды. Должно быть, Бобби Раш очень глуп, если держит у себя на работе такую хамку».
В перспективе был пустой день, и это нервировало Кеннеди. Она гордилась своей способностью тщательно организовывать время. Фил называл ее Королевой Списков – она записывала все дела. Он мог посмеиваться над ее организаторскими наклонностями, но они, вне всякого сомнения, очень помогали им в путешествиях и способствовали тому, что в журналистских кругах все относились к Филу и Кеннеди с уважением. И вот теперь она вынуждена брать интервью у каких-то актеришек, которые даже не считают нужным придти в назначенный день!
Черт бы побрал Мейсона – она что, собачка, готовая прыгать по его приказу? Где ее журналистские принципы?
Она разозлилась на самое себя и покинула офис с твердым намерением серьезно поговорить с Мейсоном и выяснить, так ли необходимо, чтобы героем статьи был именно Бобби Раш.
Кеннеди прошла по коридору, вызвала лифт и с нетерпением принялась ждать. Через пару секунд она раздраженно забарабанила в дверь. Конечно, с третьего этажа вполне можно было бы спуститься и пешком, но уж больно не хотелось. В такой поганый день она запросто может свалиться с лестницы и сломать себе шею.
Как только она собралась постучать еще раз, двери открылись, и из лифта вышел мужчина в спортивных шортах, майке и бейсболке.
– Извините, – дружелюбно произнес он, – я заставил вас ждать?
– Да. – Кеннеди не терпелось вымесить на нем свое дурное настроение.
– Сами знаете, как это бывает, – обезоруживающе улыбнулся он. – Меня задерживал один парень снизу, и я не мог закрыть дверь.
– Вы должны были выйти, – ледяным тоном заявила Кеннеди.
Пока она говорила это, двери закрылись и лифт уехал. Кеннеди выразительно чертыхнулась.