Голливудский участок
Шрифт:
Последним высказался ночной детектив Гилфорд, Жалостливый Чарли, который появился, когда полицейские автомобили уже разъезжались. «Скорая помощь» припарковалась во втором ряду. Над горой окровавленной плоти, бывшей при жизни Роландом Таркингтоном, стоял фельдшер и радовался, что труп заберет коронер.
Жалостливый Чарли поднял водяной пистолет, нажал на спуск, а когда вода не брызнула, сказал:
— Черт возьми, он даже не заряжен. — Потом посветил на развороченную выстрелами грудь и добавил: — Это можно назвать концом еще одной голливудской мелодрамы, ранящей прямо в сердце.
Глава 7
В
В вечерней смене не хватало людей. Фаусто взял отгулы, Бенни Брюстер тоже. Баджи Полк посмотрела на Пророка, работавшего за своим письменным столом, на нашивки на его левом рукаве до самого плеча, и к ней вернулась уверенность. Этот рукав был отражением не только его любимого дела, но и всей жизни. Сорок шесть лет — девять нашивок. Разве можно не уважать такого человека? Пророк говорил, что собирается побить рекорд детектива из отдела по ограблениям и убийствам, который вышел на пенсию в феврале, отслужив пятьдесят лет. Но иногда он выглядел уставшим и старым, как сейчас.
Пророку в августе исполнится шестьдесят девять, годы службы в Управлении полиции Лос-Анджелеса избороздили морщинами его лоб и кожу вокруг глаз. Он служил под началом семи начальников. Видел, как приходят, уходят и умирают шефы полиции и мэры. Но в те славные дни Управления полиции Лос-Анджелеса он не мог представить, что когда-нибудь ему придется соблюдать федеральное декретное соглашение, душившее управление полиции, которое он обожал. Профилактика преступлений уступила место параноидальным подозрениям в отношении полиции, и Пророк переживал из-за этого больше, чем кто-либо еще. Баджи смотрела, как он откупорил бутылочку антацидного средства и сделал большой глоток.
Баджи надеялась, что ее поставят работать вместе с Мэг Такарой, но, войдя в кабинет начальника смены и увидев ее состав, она отвела Пророка в сторону.
— Кто составил сегодняшний график дежурств, сержант?
— Я составил, — ответил он и замолчал.
Из задней двери появился Нейт Голливуд с тремя бумажными рулонами. Он нес их так осторожно, словно они были картами закопанных сокровищ.
— Посмотри-ка, что я принес, сержант, — сказал он Пророку.
Отдав два рулона Баджи, он осторожно развернул третий. Это оказалась афиша Билли Уайлдера «Бульвар Заходящего солнца» с участием Уильяма Холдена и Глории Свэнсон.
— Разве у нас мало афиш? — спросил Пророк.
— Но эта отлично сохранилась! Это копия, но достаточно старая. И в прекрасном состоянии. Завтра мне принесут рамку.
— Ладно, повесь их в комнате для инструктажа вместе с остальными, — сказал Пророк, проведя рукой по коротким седым волосам. — Наверное, это лучше, чем смотреть на тюремные зеленые стены. Тот, кто проектировал наш участок, должно быть, учился в Олбани в годы «холодной
— Это будет круто, сержант, — сказал Нейт. — Попозже решим, где повесить остальные. Одна — афиша «Двойной ответственности», а вторая — «Безгласного мятежника» с портретом Джеймса Дина под названием картины. В этих фильмах много хороших видов Голливуда.
— Ладно, но только вешай там, где их не увидят посетители, — сказал Пророк. — Не превращай участок в контору по подбору актеров. — После того как Нейт Голливуд умчался вверх по лестнице, Пророк повернулся к Баджи: — Люблю молодых копов, которые уважают старину. И кстати, раз уж мы заговорили о старине. Пока Фаусто отгуливает, думаю, ты не будешь против того, чтобы несколько дней поработать с Хэнком Дрисколлом.
Баджи в отчаянии закатила глаза. Хэнк Дрисколл, он же Б. М., был человеком, с которым не любил работать никто, особенно молодые полицейские. Дело было не в том, что он был ровесником Фаусто — Хэнк Дрисколл отслужил девятнадцать лет, — просто работать с ним было так же приятно, как выслушивать жалобные причитания престарелой тетушки Марты. Прозвище Б. М. было сокращением от барона Мюнхгаузена. В психиатрии нарушение психики, как у Хэнка, называется синдромом Мюнхгаузена.
Б. М. Дрисколл отсутствовал на работе по болезни чаще, чем вся остальная вечерняя смена. Если приходилось арестовывать наркомана с гепатитом, Б. М. Дрисколл в течение сорока восьми часов появлялся у своего врача и недоверчиво выслушивал заверения в том, что его подозрения абсолютно беспочвенны с медицинской точки зрения.
Для патрульных, которым приходилось с ним работать, десятичасовое дежурство становилось бесконечным. Старые копы говорили, что если кажется, будто жизнь пролетает слишком быстро, можно остановить время, проработав месяце Б. М. Дрисколлом.
Он был высоким, жилистым мужчиной, внуком фермеров из Висконсина, которые переехали в Калифорнию во времена Великой депрессии. Это, по его утверждению, помешало его родителям питаться как следует и поэтому они передали потомству нездоровые гены. Свои редкие каштановые волосы он стриг почти так же коротко, как Пророк, потому что считал это более гигиеничным. Б. М. Дрисколл был дважды разведен, причем загадкой оставался тот факт, как ему вообще удавалось найти жену.
Однако в карьере Б. М. был случай, который сделал его героем полицейского эпоса. Несколькими годами ранее, когда Дрисколл работал в патруле в нищем латиноамериканском квартале Холленбекского участка, он оказался на месте захвата заложника: одуревший от наркотиков местный бандит с татуировкой на лице угрожал зарезать свою подружку охотничьим ножом.
Несколько копов, нацелив на бандита ружья и пистолеты, лестью и угрозами уговаривали его отпустить жертву. Офицер Дрисколл держал электрошоковое ружье и, выбрав момент, когда парень опустил нож, выстрелил. Стрелка электрошокера попала бандиту в левую часть груди, пробив пачку сигарет и одноразовую зажигалку, которая вспыхнула и подожгла одежду. Этим и закончился захват заложника.
С парня успели сорвать рубашку прежде, чем он серьезно обгорел, и посадили его в «скорую», а Б. М. Дрисколл стал своего рода знаменитостью, особенно среди латиноамериканской уличной шпаны, которая стала называть его «копом с огнеметом».