Голливудский участок
Шрифт:
Тедди был прав. Фарли опустил мышеловки в почтовый ящик и, дергая за бечевку, пытался выудить несколько писем, приставших к липкой подушечке. Ему показалось, что на клей попал толстый конверт. Он медленно, очень медленно вытаскивал его, но конверт был тяжелый и прилип только краем, поэтому сорвался и упал обратно.
— Черт возьми, Олив!
— Что я сделала не так, Фарли? — спросила она, подбежав на несколько шагов и оставив наблюдательный пост на углу.
Фарли не мог ничего придумать, но он всегда орал на нее, когда чувствовал, что жизнь опять его
— Ты не смотришь за улицей. Стоишь здесь и болтаешь хрен знает о чем.
— Я подошла, потому что ты сказал: «Черт возьми, Олив!» — объяснила она. — Именно поэтому я…
— Возвращайся на гребаный угол, — приказал он, опуская мышеловку в синий почтовый ящик.
Как Фарли ни старался, ему не удавалось подцепить толстый конверт клейкой стороной, но в конце концов он вытащил несколько писем и даже довольно тяжелый большой конверт, почти такой же толстый, как первый. Он опять попробовал достать ускользающую добычу, но не смог.
Фарли помял конверт в пальцах и сказал:
— Похоже на киносценарий. На кой черт нам нужен киносценарий?
— Что, Фарли? — спросила Олив, снова подбегая к нему.
— Возьми вот это, Олив, — сказал он, передавая ей конверт. — Ты у нас будущая кинозвезда. — С этими словами он сунул добытую почту за пояс джинсов Олив и прикрыл ее свободно болтающейся футболкой — на случай, если их остановят копы.
Фарли знал, что его заберут вместе с ней, но считал, что у него будет больше шансов, если при нем ничего не найдут. Он был уверен, что Олив его не сдаст и безропотно понесет наказание. Особенно если он пообещает, что когда она выйдет из тюрьмы, ее будет ждать койка в доме. Куда еще ей деваться?
Обогнув угол по дороге к машине, они прошли мимо одного из многочисленных голливудских бомжей. Он до смерти испугал Фарли, когда вышел из тени и попросил:
— Подайте немножко мелочи, мистер.
Фарли сунул руку в карман и, вытащив пустую ладонь, рявкнул:
— С первым апреля, придурок! А теперь убирайся с дороги!
Тедди наблюдал, как они подошли к старому синему «пинто», не отводил от них взгляда и когда парень включил огни и завел мотор. Он долго смотрел на номер, потом повторил его вслух. Тедди был уверен, что будет помнить номер машины достаточно долго, а потом попросит у кого-нибудь ручку и запишет. В следующий раз, когда копы арестуют его за появление на публике в пьяном виде, или попрошайничество, или за то, что он разобьет какую-нибудь витрину, возможно, этот номер пригодится ему в качестве пропуска на выход из тюрьмы.
Глава 3
Встречались и более удачливые копы, чем экипаж машины «6-Х-76». Фаусто Гамбоа, один из самых старых полицейских в Голливудском участке, давно отказался от должности патрульного первого класса — ему надоело обучать проходящих стажировку новичков. Он с удовольствием работал патрульным второго класса с другим голливудским ветераном, Роном Лекруа, который сейчас отлеживался дома после операции по удалению геморроидальных узлов. Рон слишком долго откладывал эту операцию и теперь скорее всего уйдет на пенсию.
Фаусто, ветерана Вьетнамской войны, всегда принимали за выходца с Гаити или Самоа. Он не отличался высоким ростом,
Последнее время он находился в особенно дурном расположении духа, поскольку устал объяснять всем и каждому в Голливудском участке, как проиграл судебный процесс Дарту Вейдеру. История этого поражения быстро распространилась по беспроволочному телеграфу бетонных джунглей.
Не каждый день приходится выписывать штраф Дарту Вейдеру, даже в Голливуде, и никто не отрицал, что это могло случиться только там. В тот небогатый событиями день Фаусто Гамбоа со своим напарником Роном Лекруа патрулировал улицы, когда по бортовому компьютеру получил вызов: Дарт Вейдер занимается эксгибиционизмом на углу Голливудского бульвара и Хайленд-стрит. Они приехали на указанное место и увидели человека в черном костюме Дарта, который ехал по бульвару на старом трехскоростном велосипеде. Но обычно около кинотеатра Граумана ошивались несколько таких персонажей разных рас и национальностей. На сей раз им пришлось иметь дело с чернокожим Дартом Вейдером худощавого телосложения.
Полицейские не были уверены, тот ли Дарт им попался, пока не обнаружили очевидную причину вызова. В тот вечер Дарт не надел трусы под черные спортивные шорты, и его мужское достоинство свободно болталось у седла. Какой-то автомобилист увидел обнаженный инструмент велогонщика и позвонил в полицию.
Сидевший за рулем Фаусто пристроился вплотную за Дартом Вейдером и посигналил, но тот и не подумал остановиться. Фаусто снова посигналил и опять с тем же успехом. Тогда он включил сирену, но и на этот раз результата не было.
— К черту его, — сказал Рон Лекруа. — Поезжай рядом.
Когда Фаусто поравнялся с велосипедистом, его напарник высунулся из окна и жестом приказал Дарту встать у обочины. Остановившись, тот слез с велосипеда и снял маску и шлем. Тогда они поняли, почему все попытки остановить велосипедиста оказались безуспешными. На нем были наушники — он слушал музыку.
Напарники выписывали штраф по очереди, и теперь была очередь Гамбоа, поэтому он вышел из машины и вынул книжку с квитанциями.
Дарт Вейдер, он же Генри Луис Моссмен, спросил:
— Погодите-ка, за что вы меня штрафуете?
— Вы нарушили правила движения, управляя велосипедом в наушниках, — ответил Фаусто. — В будущем советую носить под короткими шортами плавки или трико.
— Вы что, очумели? — изумился Дарт Вейдер.
— Вы не услышали даже сирену, — сказал Фаусто самому маленькому в мире Дарту.
— Что за чушь! — закричал Дарт. — Увидимся в суде, черт побери! Это вымогательство!