Голод 2
Шрифт:
С того момента у меня появились нянька и охранник.
Именно об этом думала я сквозь свое усталое сознание, которое тонуло в желании погрузиться в глубокий сон, потому что боль постепенно отступала, и тело становилось словно сотканным из ваты.
Все, что я хотела – это уснуть.
Чтобы проснувшись обнаружить себя в родной комнате, рядом с моими пушистыми непоседами, и вспоминать эти странные голоса лишь как странный, страшный сон моего больного излишне чувствительного воображения.
Но даже мой сон был жутким и глубоким,
Боль стихала постепенно, лишь иногда жадно облизывая языками пламени мое тело, не желая уходить насовсем.
И темнота, в которой я плыла, не была абсолютной и совершенной.
Снова мне казалось, что сотни звезд светят прямо надо мной, отдаваясь резью в глазах, когда крупные слезы стекали по мокрым ресницам и моим щекам.
Словно эти звезды были вечными.
Я не ощущала на себе солнечных лучей.
Ничего кроме ночи, звезд… этого голоса, который шелком касался меня снова и снова, убаюкивая и заставляя дрожать, и этих рук, которые рисовали на мне легкие, замысловатые узоры, кончиками прохладных пальцев, словно оставляя символы на моей коже.
Этот мужчина что-то напевал чистым приглушенным голосом, в котором сквозил сдержанный соблазн, как змея, что кружила вокруг, присматриваясь, и готовая наброситься и поглотить тебя.
Иногда мне казалось, что я одна, и лишь в такие моменты я могла расслабленно растянуться, насколько это позволяли сделать повязки на моем животе и погрузится в глубокий сон, в котором не было даже сновидений.
В какой-то момент я проснулась, чувствуя, что наконец выспалась.
Я просто лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к тишине, в желании услышать сопение моих Мстителей и голос Кэти на кухне, но тишина, окружающая меня, была страшнее незнакомых голосов.
И, прикасаясь ладонями к шелковой простыне, которой я была укрыта, я понимала, что это не моя кровать. Не моя спальня. И всё, что случилось со мной, не было обычным кошмаром.
Но тишина, окружающая меня была столь абсолютной, что от напряжения что-либо услышать, у меня зазвенело в ушах.
Лишь тогда я позволила себе осторожно приоткрыть глаза, тут же зажмурившись, потому что звезды над моей головой не были выдумкой.
Они светили десятками и сотнями огоньков прямо с потолка, словно я лежала под открытым ночным небом. Только это не было небом.
Когда мои глаза привыкли, и я смогла приподняться на локтях и осмотреться, то поняла, что комната, в которой находилась, была совершенно черной, если не считать некоторых деталей серого и серебристого тонов и этих самых звезд, освещающих полумрак большого помещения, большую часть которой занимала круглая кровать, стоявшая словно на возвышении, на которой я и лежала, закутанная в шелковое прокрывало на шелковой простыне.
Признаюсь, что эта комната была шикарной, но даже не смотря на свой оттенок, не казалось мрачной и тяжелой.
Казалось, что каждая деталь была
Судорожно осматриваясь по сторонам, я успела заметить лишь несколько красивых неоновых ламп, простирающихся стеклянными трубами от пола до самого звездного потолка, где замысловато плавали вихрями блестки, а ещё стену прямо напротив кровати, что являла собой огромное черное стекло, в котором отражалась вся комната.
…и я.
Бледная и ошарашенная, с всклокоченными волосами, которые сливались с черными простынями, и огромными глазами, полными непонимания и паники.
Я просто терялась на этой огромной кровати, ужасаясь даже своего отражения.
Кто были все эти люди?
Зачем они притащили меня сюда?
Вся эта роскошь вокруг пугала и совершенно сбивала с толку.
Разве похитители не должны одеть мешок на голову и кинуть куда-нибудь в подвал?
А что потом?
Требовать выкуп?
Я покосилась на комнату ещё раз, отмечая про себя, что судя по этому волшебству вокруг, похитители особо в деньгах не нуждались, да и я не была дочерью миллионера или политика, которого можно было бы заставить принимать сложные решения.
Я буквально подпрыгнула на кровати, почувствовав новую вспышку боли, которая, впрочем, уже не была ужасающей и нестерпимой, когда где-то справа от меня открылась легко дверь, и в комнату вошла молодая женщина.
Она не улыбалась и не смотрела на меня, глядя исключительно в пол, когда подошла к кровати, где продолжала лежать я, прячась за шелковым покрывалом от этого непонятного мира вокруг:
– Госпожа, вы проснулись. Я должна осмотреть вас.
Я знала этот голос и выдохнула с долей неподдельной радости:
– Габи!..
Но поняла, что моя радость была столь же напрасной, сколь напрасными были мои надежды на страшный сон и пробуждение от этого кошмара. Потому что услышав своё имя из моих уст, женщина сконфуженно содрогнулась, резко приподняв свою голову, и, всматриваясь в меня своими красивыми глазами, которые в полумраке выглядели почти черными, испуганно протянула:
– …откуда вы знаете мое имя?
Она была не просто растерянна этим.
Она была испугана.
И на секунду я растерялась, пробормотав поспешно и отрывисто:
– Я слышала ваш голос, когда…. – видя, что Габи побледнела, я не смогла произнести и слова о похищении, хотя почему-то была уверена, что она знала об этом от своего мужа, - Когда…вы оказывали мне первую помощь….
Не знаю, успокоил ли её мой ответ, но Габи поспешно опустила ресницы в пол, словно испугавшись того, что она подняла глаза за меня, как-то вся скукожившись. И, глядя на неё, я отчетливо понимала, что не смогу найти поддержки и просить помощи.