Голодный дом

Романов Виталий Евгеньевич

Их было трое, а женщина – только одна. Я.

Потом, когда вернулась домой, очень долго не могла избавиться от ощущения, что вся в грязи. Шла в ванную, забиралась под струи. Терла себя мочалкой, мылом. Но вылезала на коврик – и вновь была грязной. Страшно, невозможно грязной. Это прошло лишь спустя много дней или месяцев.

С Андреем мы расстались. Я больше не могла говорить с ним, прикасаться к нему, думать о нем. Любимый человек способен на предательство, подлость. Это шок, который не сотрет никакое время».

Игорь Миленин присел

на корточки около рыдавшей девушки.

– Мариша… Ну не надо, пожалуйста… Мариша…

– Отстатнь! Не прикасайся! Ненавижу! Всех вас ненавижу!!!

Девушка упала на пол. Закрыла голову руками, будто это могло спасти от того, что сейчас происходило. Сжалась в комок. Ее тело сотрясали рыдания.

Игорь Миленин выпрямился, гневно сжал кулаки.

– Сволочь! – крикнул он. – Ты подонок, Диб! Если б ты был мужчиной, я набил бы тебе морду!

– Со мной ей было лучше, чем с тобой. Кто из нас больше мужчина?

– Хватит! Достаточно ты глумился над нами! Долго я ждал, пока твой «кубик» выведет на верную дорогу, да все не те цифры выпадают! Финал игре!!!

Миленин быстро вышел из гостиной, поспешил в серверную комнату, где находился сверхмощный компьютер, на котором «крутилась» программа, моделирующая человеческое сознание. Диб не выстрелил в спину программисту. Не успел? Или понял, что игра перешла рамки дозволенного? Человек не стал задумываться над ответом…

Дернул ручку стальной двери, резко толкнул створку. Она не шелохнулась. Страшно ругаясь, Миленин ударил по ней ногой. И опять – никакого движения. В чем дело? На этой двери никогда не было замков. От кого закрывать компьютер в собственном доме?!

– Запечатано! – спокойно, по-деловому объяснил Диб. – Ты недальновиден, Игорь. Расстраиваешь меня. Я вот, едва только стало понятно, что начинаются «военные действия», тут же проанализировал, где расположены слабые места. Уязвимые точки, как вы говорите. Просчитал, обезопасил их.

Игорь Миленин отскочил от двери. С ревом, будто раненый бизон, бросился на нее плечом. Удар получился сильным, но пострадал от него только бывший хозяин дома.

– Запечатано, – с оттенком жалости повторил Диб. – Неужели ты разучился принимать кратко и четко поданную информацию?

Брызгая слюной и выкрикивая страшные ругательства, Миленин бросился в узкий боковой коридор, подходивший к тыльной стене особняка.

– Посмотрим, кто кого! – истерично завопил он.

Уцепился двумя руками за рукоять большого рубильника, отключавшего электропитание дома. Напряг мышцы, собираясь всем телом повиснуть на рычаге. Тот поехал вниз неожиданно легко, словно к нему не были подключены автоматы-предохранители.

Миленин упал на чудо-ковер, больно ударился коленом. Несколько раз грохнул кулаками по полу, изрыгая чудовищные ругательства. Немного успокоившись, приподнялся, глянул на рычаг. Тот находился в нижнем положении, возле красовалась надпись «Выкл». Освещение в доме не погасло, Диб не «вырубился».

– Отсоединено от линии, – поведал псевдочеловек.

И вздохнул: – Слишком очевидно, Игорь. Просчитывается в два хода. Попытка отключить компьютер – дробь. Следующий ход – попытка обесточить здание. Дробь. Проблема в том, что первыми в этой партии ходят белые.

– Кто? – прохрипел Миленин, поднимаясь на ноги.

– Белые начинают и выигрывают, – любезно пояснил Диб. – Это шахматный термин при решении задач. Бывают такие положения, когда выигрывает тот, кто должен двигать фигуру. Вроде бы каждая из сторон может поставить мат противнику. Суть в том, чей сейчас ход. Кто его делает – тот и одерживает победу в партии.

Игорь вдруг замер на месте. Он вспомнил!!! Задний выход из дома. Весна. Перепады температуры. Сугробы у дверей. Тяжелый лом, которым он сам – лично – скалывал ледяной нарост, чтобы освободить выход из особняка. Едва плечо не вывихнул. Лом! Тяжелый, стальной. Остался валяться на полу, в коридоре. Игорь устал, как собака, бросил его, прямо там. Видел ли его Диб с помощью камер? Вот вопрос… Если не заметил – лом валяется в коридоре, где его оставил человек.

Миленин медленно двинулся вперед.

– Куда ты? – удивился искусственный разум.

Игорь вздрогнул, побежал, не в силах совладать с волнением.

– Убью! – проревел Диб. – Назад!

Миленин схватил в руки тяжелый стальной «карандаш», метнулся обратно. К стене, внутри которой находилась магистральная жила электропитания.

– А-а-а! – завопил от боли человек.

Диб, понимая, что решается судьба схватки, «ударил» в противника микроволновым излучением.

– А-а-а! – Марина, оставшаяся в гостиной, заткнула уши, не в силах вынести жуткий вопль Миленина.

Как будто его бросили в кипяток. Нет спасения. Нет выхода на поверхность. Нет ни капли разума. Нет возможности остановить чудовищную пытку, избавиться от нестерпимой боли. Человек с размаху – ничего не видя перед собой – ударил мощным стальным копьем в стену. Не попал.

Не попал. Сразу же после этой горькой истины, молнией пронесшейся в мозгу – спасительная темнота. Как выход из кипящего моря боли. Спасительная темнота, в которой нет ни крика, ни горячих пузырей. Ничего. Только мягкая черная вата покоя.

Обед прошел в траурном молчании. Миленин был непривычно бледен. Его кожа и в другие времена не отличалась загаром или румянцем, а теперь хозяин дома напоминал мелованную восковую фигуру. Игорь и Марина сидели в столовой, друг напротив друга, вяло ковыряясь вилками в тарелках. У обоих не было аппетита.

Денисова с тревогой поглядывала на спутника. Эксперименты Диба с микроволновым излучением произвели на нее сильное впечатление. Когда Игорь Миленин закричал от боли, девушка выскочила в коридор. Заметила, как владелец особняка дергался, будто ошпаренный кипятком. Как пытался прорваться к распределительному щитку, но – уже ничего не видя и не соображая – ударил тяжеленным стальным ломом в голую стену.