Голограф

Мусин Шамиль

Страны сохранились скорее как культурные ареалы, чем зоны конкуренции. Уровень развития отличался, но не критически. Например, здесь, в России работали приезжие из других стран, но они даже отдаленно не напоминали наших гастарбайтеров, имея почти те же права, что и у коренных жителей.

Благодаря последней генной революции, которую они совершили лет двести назад, они стали не только долгожителями, но и немного изменились внешне, во всяком случае, не стало откровенно некрасивых людей. Здесь было совершенно безопасно – никто уже не помнил, когда было совершено последнее умышленное убийство. Климат

в этом мире изначально был теплее, чем в нашем мире, да и сами они что-то сделали, так что, зимы в нашем понимании этого слова здесь не было.

— Окунемся в наше прошлое? — предложил я Наде после бокала вина.

— Подождите, — остановил Сергей, — вот возьмите для начала. — и сунул мне в руки пачку денег.

Надя взяла меня за руку, и, открыв дверь, мы вышли в девятнадцатый век. За воротами – красивые двух-трехэтажные дома, мостовая и тротуары из брусчатки, мужчины, раскланиваясь и снимая шляпы друг перед другом, чинно проходят мимо. Дамы в длинных платьях, не скрывая интереса, посматривают на нас. Цокот копыт, крики возниц, запах конского пота – все словно всплыло из старины.

Мы свернули налево, и через пятнадцать минут неспешной прогулки вышли к парку, возле которого увидели несколько картин на подставках. Человек, стоявший возле них, с надеждой посмотрел на нас. На его картинах были изображены цветы, пейзажи, какие-то портреты, но ничего из увиденного не вызвало внутреннего отклика. Надя потянула дальше, туда, где стоял еще один картинный ряд, и подвела к пейзажу, написанному в стиле импрессионизма, напоминая картины Ван Гога. Картина, написанная тонкими мазками, действительно была чудесна. Не торгуясь, мы отдали за нее длинноволосому художнику почти четверть наших денег. Я осмотрелся вокруг, чуть дальше, на другой стороне улицы, за чугунным забором располагалось большое красивое здание с колоннами, и, если верить афишам, сегодня вечером там, в здании Дворянского собрания, будет благотворительный бал.

— Давай сходим? — предложил я, кивнув на афишу.

— Вот в этом? — спросила она, осмотрев себя и меня.

— Придумаем что-нибудь. — буркнул я, надеясь удачно сбыть картину, и, войдя в ворота, купил в отдельно стоящем домике два билета. От пачки денег осталась половина.

Дома я попросил Олега помочь продать картину. Взглянув на нашу покупку, он поцокал языком и, перейдя в Цветочный, повел в салон, стоявший в двух кварталах от нас. Внимательно осмотрев картину, хозяин салона оценил ее в десять тысяч рублей, и, получив согласие, вручил за нее обычную кредитную карточку. Много это или мало, я не знал, но Олег сказал, что нам повезло с первой же покупки.

На обратном пути зашли в огромный магазин и накупили себе повседневной одежды и обуви, потому что тот дерибас, который мы носили в Советской Москве, здесь в сравнении с местной одеждой совсем уж невыносим. Для бала я выбрал себе смокинг, белую рубашку, галстук бабочку и подобрал туфли. Надя по совету продавца выбрала длинное белое платье с вырезом до бедра, с декольте и глубокой выемкой на спине, к нему – туфли на высоком каблуке. Осмотрев нас после примерки, он предложил пройти в соседний отдел и выбрать украшения.

Ювелирный отдел поражал блеском драгоценных камней и украшений из золота, причем, цены были высокие, но не заоблачные, и зависели

не столько от размеров, сколько от тонкости работы. Я купил себе запонки и симпатичный перстень с камнями, хотя ни то, ни другое носить не люблю, и к ним часы. Положившись на мнение продавца, я уговорил Надю на колье, диадему браслет, перстень и часы. Надев на себя украшения, она подошла к зеркалу и пораженно застыла: в сверканье камней на нее смотрела невероятной красоты светская дама.

Это был культурный шок. Роскошь и блеск она могла видеть только по телевизору, но там впечатление было такое же, как от северного сияния в описании дальтоника. Продавец, изумленный неожиданным эффектом, подсказал, где ей сделают модельную прическу и маникюр. Через полтора часа она вышла из салона. Я думал, поразить меня больше уже невозможно – оказалось, можно, еще как можно. Божественное создание, вставшее передо мной, победило бы в любом конкурсе красоты. Прохожие, особенно мужчины, едва не сворачивали шеи проходя мимо.

Глядя на Надю, я понял, что меня заставило, не взирая на расходы, намылиться на этот бал. Ну, да, начитался Толстого, насмотрелся фильмов, хотел посмотреть фантазии вживую, но не это было главное – я подсознательно хотел увидеть Надю в максимальном блеске, в окружении блистающего, достойного ее, роскошного окружения. На такси добрались домой. Увидев Надю, Сергей прибалдел:

— Поразительно, до чего вы красивы, Надежда! Повезло тебе, Алексей. — Я дал ему карту, и тот снял с нее за одолженные деньги и в общий котел на пропитание. На карте осталось пятьсот рублей.

— Через полчаса ужин, — сообщил он, возвращая карту, — ее подвозят из соседнего ресторана, не опаздывайте.

— Поужинаем на балу, — ответил я, — но как туда добраться, не стоять же на улице, махая рукой.

— Слева от ворот – выключатель. Нажмете – над воротами зажжется фонарь, первый же ямщик, увидев, примчится. Вот, возьмите мелочь – у вас там одни крупные.

Последовав его совету, мы зажгли фонарь, и через несколько минут уже ехали в пролетке, направляясь к дому с колоннами. Возле ворот – столпотворение от подъезжающих карет. Расфуфыренная знать и состоятельные граждане чинно поднимаются по лестнице, где их приветствуют слуги и уводят внутрь. Мужские костюмы отличаются от моего, но не кардинально, на женщинах – пышные платья или платья в стиле модерн, значит, это время соответствует концу нашего девятнадцатого века.

Из открытых дверей слышатся звуки вальса. Взяв меня под руку, придерживая платье, Надя поднимается рядом со мной на высоченных каблуках, и сразу привлекает всеобщее внимание. Столь смелый фасон платья вызывает разрыв шаблона у окружающих. Женщины с любопытством, мужчины с одобрением смотрят на нее, когда мы проходим мимо. Перед самой дверью слуга проверяет наши билеты и проводит в огромный зал, ярко освещенный электрическими лампами.

Бал – в самом разгаре. Оркестр на балконе играет «Голубой Дунай», в вихре танца кружатся пары, взлетают кружева платьев и фалды фраков. Справа, возле колонн, сверкая драгоценностями, стоят дамы и кавалеры, ведя между собой светскую беседу. Мы словно окунулись в прекрасный мир фантазий, созданных трудами великих писателей, много раз читанных и пережитых вместе с героями этих произведений.